встать — ушибленная при падении нога немного ныла. Эмилия сделала пару шагов вперёд, как вдруг судорога вцепилась в левую ногу, вынуждая девушку свалиться на землю прямо под деревом. Острый приступ прошёл так же быстро, как и начался. Но девушка боялась встать. Она сидела, едва дыша, под кроной соснового дерева, решая, как быть дальше. Бродить в лесу наугад она опасалась… Через некоторое время услышала тихое лошадиное ржание и топот копыт. Как быстро её нашли! Она обернулась в ту сторону, откуда доносился звук и обомлела: в нескольких шагах от неё спешивался Максимилиан Ровере. Сейчас он неторопливо привязывал коня к дереву.

— Какая встреча, не правда ли? — мужчина подошёл и встал рядом, разглядывая девушку.

— Максимилиан, что вы здесь делаете? — поражённо спросила Эмилия.

— Охочусь. Эти леса являются собственностью всего королевства. И ограничений на охоту здесь нет. А вот что вы здесь забыли, Эмилия? Одна, растрепанная и без сопровождения, сидите на грязной земле…

Максимилиан рассмеялся. Он в отличие от девушки, выглядел опрятно, несмотря на нарочито простую грубую рубаху и тёмно-серые штаны, заправленные в высокие сапоги. Эмилия раздосадовано стряхнула с одежды несколько сосновых игл и попыталась поправить шляпку, все время сползавшую на бок. Безуспешно. Она в бешенстве сдёрнула её с головы и запустила ею в насмешника, чем вызвала у него новый приступ смеха. Эмилия попыталась встать, но тут же рухнула на землю, громко вскрикнув от боли. Казалось, что судорога уже отступила, но вот новый приступ, сильнее предыдущего заставил её откинуться на землю и выгнутся дугой. А ногу тянуло и скручивало со страшной силой, пронзая острой агонией.

Смех мужчины мгновенно прекратился. Он кинулся вперёд, встав на колени перед девушкой и расшнуровал башмачок, снимая его с ноги. Сильные пальцы аккуратно коснулись ступни и начали мягко массажировать её. Боль лишь усилилась.

— Проваливайте! — простонала Эмилия, от боли на глазах выступили слёзы.

— Успокойтесь. И потерпите немного, скоро станет легче, — Максимилиан удерживал ногу девушки в крепком захвате, не давая вырваться и потихоньку растирал ступню, поднимаясь вверх по ноге. Одно быстрое движение — и её чулок оказался стянут и отброшен в сторону, а пальцы мужчины коснулись оголенной кожи. Эмилия лишь всхлипывала, когда тянущая боль становилась невыносимее на мгновение, но затем отступала прочь под напором сильных пальцев. Ещё немного — и от судорожной агонии не осталось и следа.

— Вот и всё.

Эмилия осторожно пошевелила ступней, боли больше не было. Но Максимилиан продолжал держать ногу девушки у себя на колене, поглаживая пальчики.

— Прекратите, — попыталась выдернуть ногу из захвата рук мужчины Эмилия. Сейчас её лицо полыхало от осознания того, что Максимилиан не просто помассировал ступню, заставив агонию отступить прочь, растворившись без следа, но и проворно стянул с неё чулок, закрепленный чуть выше колена. Да, тогда её рассудок находился под гнётом мучительных ощущений, а тело выгибалось дугой, не в силах превозмочь боль. И она согласилась бы на большее, лишь бы избавиться от стягивающих ногу судорог. Но сейчас её самообладание стремительно возвращалось к ней, заставляя лицо полыхать жаром от стыда и некой пикантности момента.

— И что же Вас так смущает, Эмилия?

Низкий голос мужчины звучал волнующе, затрагивая какие-то струнки, доселе дремавшие внутри. А сейчас ему удалось всего парой движений извлечь их из глубины, заставив звучать, наполняя тело странной тягучей мелодией. Звучать и дрожать под этими длинными, сильными пальцами, скользящими всё выше.

— Похоже, осмотр уже закончен, — голос её чуть дрожал, выдавая волнение. Лицо порозовело, и она чувствовала, что весь её облик предательским образом выдает то, насколько она взбудоражена.

— Нет, — усмехнулся Максимилиан, поднимая на неё взгляд необыкновенно светлых глаз, цвет которых было не различить сейчас: то серый стальной, то ли голубоватый, отдающий зеленью из-за окружающих их деревьев с буйной листвой, — я ещё не закончил.

Пальцы одной руки продолжали мягко разминать ступню, в то время как второй рукой он скользнул выше, поглаживая округлые икры ног, вырисовывая на коже концентрические круги, ширящиеся с каждой секундой — ещё мгновение — огладит колено и…

Пора прекращать это безумие, пронеслась в воспаленной голове мысль, заставив Эмилию отпрянуть назад, подтягивая колени к груди и одёргивая юбки. Подальше, прочь от этого странного мужчины, позволяющего себе слишком многое во всём: в резкой наплевательской манере речи, в возмутительном поведении в обществе и рядом с ней, в том числе. Ей вдруг показалось, что она находится на одном волоске, удерживающем её от гибельной пропасти, разверзнувшейся прямо сейчас в светлых омутах его глаз. Стоит только взглянуть пристальнее — и не хватит сил выплыть.

— Вы позволяете себе слишком многое, даже если и на самом деле владеете искусством врачевания, — она старалась не смотреть на его лицо, всё ещё находящееся близко. И он сам не отодвинулся ни на сколько — так и продолжал сидеть, собранный и сжатый, как пружина, готовая сорваться с удерживающих её крючков.

— Разве мои прикосновения были Вам неприятны? Судя по Вашему прекрасному, немного раскрасневшемуся личику и сбившемуся дыханию, как раз наоборот. Более того, Вы сумели отвлечься от мыслей о боли. И даже судорога больше не стягивает вашу ногу, заставляя Вас выгибаться дугой. Хотя я бы предпочёл ещё раз иметь удовольствие лицезреть, как Ваше тело вытягивается и изгибается, но совсем по другой причине.

От изумления наглой, ничем не прикрытой откровенностью, явственно звучавшей в его словах, её губы приоткрылись, готовясь выдать гневную, полную возмущений речь, но этому не было суждено сбыться. Он резко подался вперёд, обхватывая лицо крупными ладонями, беря его в плен, а губы, немногим ранее изогнутые в издевательской усмешке, накрыли её рот, мягко целуя. От неожиданности она замерла, дивясь странной нежности и лёгкости этих прикосновений, неспешно исследующих её губы так, как никто ранее до него. Против воли её губы открылись и сомкнулись на его губах, приникнувших в ответ более жадно, начинающих целовать так, словно хотел подмять её под себя всю целиком, накрыть собой и исступлённо пить из неё. Что-то отозвалось на эту внезапно всколыхнувшуюся страсть, заставляя её податься вперёд одним движением и тут же отступить, увлекая его за собой, в манящее сладкое марево, кружащее голову. Её губы охотно вбирали в себя уверенную ласку и отдавали обратно, помноженную надвое. В голове не было ни единой разумной мысли, а тело начало полниться восторгом, разгорающимся ещё и оттого, что Максимилиан уже не удерживал её лицо в своих ладонях, а накрыл ими хрупкие плечи, поглаживая пальцами тонкие ключицы и постепенно перебираясь ниже. И если бы не лай