В последние несколько недель жилище глашатая было переполнено больными жителями деревни, которые находились там на карантине. Тетушка Жужи ухаживала за ними во время первой волны «испанки», а затем и во время второй. В течение двух лет в страну не поступало никаких лекарств, но тетушка Жужи была гораздо более уверена в своих собственных припарках и настойках, чем в том, что использовали врачи или персонал больницы.

Во время карантина на полу лачуги для больных были разостланы соломенные циновки, дику, которые крестьяне обычно держали в хлеву, чтобы при необходимости поспать на них. Некоторые из больных принесли свои дику с собой, другие циновки доставлялись в лачугу позже членами семьи заболевшего по просьбе тетушки Жужи. Родственники также приносили хлеб, суп, гуляш. Они поднимались на крыльцо и вручали повитухе горшочки с едой. Большинство больных были слишком слабы, чтобы есть, поэтому тетушка Жужи охотно угощалась принесенным вместо них.

Повитуха изо всех сил старалась поддерживать тепло в жилище глашатая, чтобы больные не мерзли. Вначале она сожгла имевшийся запас дров, затем перешла на сено, после этого принялась отапливать дом сухой кукурузной шелухой, лепешками навоза, сухими ветками и листьями, которые могла найти в округе. Она делала все, что было в ее силах, чтобы поддерживать огонь в дровяной печи на крошечной кухне. Она заворачивала своих пациентов в шерстяные одеяла, которые они принесли с собой из дома, и следила, чтобы они не раскрывались в забытьи.

В основной комнате стоял старый, ободранный стол, который она отодвинула в сторону, чтобы освободить место для больных. Вдоль стен рядами выстроились ночные горшки, которые тетушка Жужи совсем недавно вымыла и тщательно обработала раствором уксуса. У повитухи уходила масса времени и сил на то, чтобы выносить горшки в уборную на дворе, поэтому она была рада, что теперь наконец-то освободилась от этой обязанности. Кухня примыкала к основной комнате, другая комната, поменьше, служила спальней. Там тетушке Жужи иногда удавалось урывками поспать.

Как дом тетушки Жужи, так и это жилище глашатая были предоставлены своим нынешним хозяевам решением сельского совета. Когда его дом был реквизирован на время карантина, глашатай переехал в прихожую сельского клуба, забрав с собой свою одежду и барабан. То помещение в основном использовалось как кладовка. Наряду с этим оно служило также местом изоляции, где время от времени приходилось отбывать свой срок тем, кто попался на каком-либо мелком правонарушении. Кого-то за такие проступки пороли на специальной скамейке на главной деревенской площади, кого-то водили по деревенским улицам с табличкой на груди, на которой было, например, написано: «Я украл козла Такача», ну, а некоторые проводили ночь (зачастую заодно отсыпаясь после пьянки) в прихожей сельского клуба. Именно сюда Михай приказал отправить Шандора-младшего в наказание за кражу цыплят.

Деревенский глашатай вначале был простым рыбаком. И его отец, и дед тоже были рыбаками, однако именно на глашатае эта семейная традиция прервалась. Это случилось, когда пятьдесят лет назад организовали регулирование стока Тисы и бо́льшая часть рыбы направилась по другому руслу, которое проходило в некотором отдалении от Надьрева. Потомок семьи рыбаков, оставшись с пустыми сетями и лесками, был вынужден согласиться на должность деревенского глашатая, когда ему ее предложили.

С тех пор в его обязанности входило выкрикивать сводку новостей и различные объявления по крайней мере дважды в неделю, по пять раз в день, начиная на рассвете у колодца на главной площади и постепенно переходя к другим достопримечательным точкам родной деревни. Развернув свой информационный лист, он выкрикивал заголовки из будапештских и сольнокских газет, которые отправлялись в деревню по телеграфу, перемежая их объявлениями, которые секретарь сельского совета, Эбнер, поручал ему оглашать.

Он отбивал на барабане, висевшем у него на груди, длинную дробь, после чего зачитывал:

«В школу нанят новый учитель…»

«В округе Сольнок немедленно вводятся в действие новые правила ведения сельского хозяйства…»

«Бера продает свою корову…»

«У Тота есть на продажу новые винные бочки…»

«Сын Паппа освобожден из русского лагеря для военнопленных…»

Весь инструмент, который требовался деревенскому глашатаю для исправного выполнения им других возложенных на него обязанностей: тряпки для чистки двух керосиновых уличных фонарей, метла для наведения порядка вокруг ратуши и на рынке после торговых четвергов, – хранился в прихожей сельского клуба, в которой он теперь спал.

На глашатая была возложена еще одна обязанность, которая заключалась в ведении деревенских метрических документов и книги еженедельной записи на прием к старому доктору Цегеди.

Несмотря на вторую волну пандемии, которая поразила деревню не менее сильно, чем первая, никто уже несколько недель не видел в Надьреве старого доктора. Проливные дожди размыли дороги, ведущие сюда, и даже при всем желании попасть в Надьрев теперь стало практически невозможно. Тетушка Жужи справедливо полагала, что доктор Цегеди сможет вновь еженедельно посещать деревню не раньше следующей весны, когда погода улучшится и дороги придут в норму.

Сейчас все худшее было уже позади. В Надьреве из-за смертельного гриппа скончалось много жителей, однако точно такая же картина наблюдалась и в других деревнях. Теперь же болезнь отступила, и последний пациент, за которым ухаживала повитуха, вернулся домой.

Тетушка Жужи наклонилась и подняла холщовый мешок, в который она запихнула поднятое одеяло. Она была довольна тем, что очистила лачугу глашатая от заразы. Подобрав оставшуюся циновку, она сунула ее под мышку, прихватила свои корзины и рывком открыла дверь. Снаружи шел дождь и дул пронизывающий ветер. Повитуха какое-то время помедлила на прогнившем крыльце. Она едва могла различить Тису, хотя та текла всего в нескольких метрах перед ней. Стараясь заслониться от речного песка, который порывы ветра швыряли ей в лицо, тетушка Жужи вышла на улицу Шордич, мокрую дорожку, которая петляла от жилища глашатая у реки к деревенской площади. Она возвращалась в свой дом, чтобы прокипятить одеяло.

Повитуха проковыляла мимо церкви, пересекла пустую площадь и вскоре оказалась перед цирюльней. Данош часто оставлял дверь своего заведения приоткрытой, и тетушка Жужи раньше могла туда без помех заглянуть, чтобы повнимательнее присмотреться к своему зятю. Из-за пандемии почти все магазины и учреждения закрылись, тем не менее, повитуха решила попытать удачу. Она вразвалку подошла к цирюльне и заглянула в окно. Она смогла увидеть отгороженное занавесками помещение в тыльной части, в котором, как она знала, поселился Данош.

Она вовсе не возражала против того, что ее зять покинул семейный очаг. Такая альтернатива ее вполне устраивала.

* * *

В ноябре в деревню пришло известие о подписании перемирия между воюющими сторонами. Первая мировая война закончилась. Австрийская