Глава 11

После отъезда Григория в квартире Семена Владимировича стало пусто. Им овладело чувство вакуума. Племянник привез из села вместе с овощами, фруктами, ягодами ощущение далекого детства, юности.

Назойливые, бесцеремонные вопросы Григория порой ставили Тихонова в неловкое положение, но, что было отрадно, заставили его вспомнить много приятных событий, которые когда-то были в прошлом.

Однажды, поддавшись воспоминаниям, Семен Владимирович, не выдержав чтобы хоть как-то их заглушить, решил подняться к Игорю Константиновичу. Друг был дома. Тихонов оторвал его от дела. Былинкин что-то писал.

— Опять очередная статья? — поинтересовался Семен Владимирович, — может я, чтобы не мешать тебе, зайду позже?

— Да, нет! Составляю план работы. Вот только окончил. Хорошо, что ты зашел. Нужно с тобой посоветоваться. Вдруг, чем бог не шутит, поможешь. Я тут один, как сокол. Сейчас чаю вместе попьем. Я уже поставил чайник, должен вскипеть.

Друзья прошли на кухню. В ней было уютно. По площади она почти не отличалась от кухни Семена Владимировича. Однако обстановка в ней была несколько иной. Если у Тихоновых основным цветом был белый, то у Былинкиных в помещении преобладали больше теплые цвета. Стенка, стоящая вдоль стены, была изготовлена под ольху. Она гармонировала с плитой, вытяжным шкафом, столом, стульями, неуклюжими, трудно передвигаемыми, но удобными. Коричневые обои с соответствующими для данного помещения рисунками дополняли интерьер. Белый цвет, если не считать потолка полностью отсутствовал. Любовь Ивановна — жена Игоря Константиновича была медработником и не могла мириться с тем, чтобы квартира хоть как-то ей напоминала больницу.

— Присаживайся вот на этот стул, — показал Игорь Константинович, — а я сяду вот здесь, напротив тебя. — И он полез в шкаф за посудой: чашками, блюдцами, ложечками.

— Так-так где-то у нас было еще варенье. Любовь Ивановна варила, — Изрядно покопавшись, Былинкин выудил баночку с вишней.

— Ты это любишь, — сказал Игорь Константинович.

Во время чаепития разговор зашел о Григории.

— Молодец парень! — сказал Былинкин, — толковый, любит живность, имеет пытливый ум, склонен к исследовательской работе и еще, что мне в нем особенно понравилось — это то, что он не алчный. Видно воспитание.

— Молодец то молодец, но он меня не только отвлек от проблем на работе, но и доконал своими расспросами. Ведь мне пришлось окунуться в прошлое. Поддавшись воспоминаниям, я ненароком задумался о том, что может зря, когда-то не остался в родном селе, а уехал к тебе в Москву. Играл бы сейчас в своей школе на баяне, разучивал с детьми песенки, копался в огороде, чтобы как-то свести концы с концами. Поди, плохо! Жизнь у меня была бы другой.

— Согласен другой! — сказал Игорь Константинович: — Однако, проблем в ней было бы не меньше. Жизнь есть жизнь.

— Помнишь, — снова влез Семен Владимирович, — как я вдруг неожиданно появился у тебя в доме?

Ведь ты меня еще в армии уговаривал поехать в Москву, а я не соглашался, а тут раз и …

— Ну, как не помнить! Конечно, помню! — ответил Игорь Константинович.

— Я тогда просто-напросто убежал от своей бывшей невесты, которая меня вдруг предала, — сказал Семен Владимирович. — Племянник мой многое о ней знает. Мой брат Алексей ему рассказать не мог. То, что происходило между мной и Наташей ему неизвестно. О его отце и говорить не чего. Григорий его даже не видел. Откуда это известно парню. Странно. Очень странно.

— И, тем не менее, он молодец, — сказал Былинкин, — поступил ведь. И не куда-нибудь, а в университет.

— Согласен молодец! Но если бы не эта женщина, ну как ее она председатель Приемной комиссии?

— Эльвира Марковна! — подсказал Былинкин.

— Да! — подтвердил Тихонов, — она очень нам помогла. Мы, так и передай Эльвире Марковне, очень ей благодарны.

— Я знаю! — ответил Игорь Константинович, — она мне обо всем рассказала.

— Кто она, — спросил Семен Владимирович, — не знаю отчего, но твоя Эльвира Марковна мне отчего-то показалась знакомой. Может от того, что я ее когда-то видел у тебя, когда был на торжестве по поводу твоего вступления в новую должность?

— Нет! Ты, ее в тот день просто не мог видеть, — сообщил профессор, — Эльвиры Марковны не было. Она появилась значительно позже — на другой день. Я для всех опоздавших повторно накрыл стол.

— Странно-странно, — произнес Семен Владимирович и глотнул горячего чаю, — значит, она мне кого-то напоминает. Правда, кого, не знаю. Сколько раз пытался вспомнить, все бес столку.

— Согласен! — ответил шутя Игорь Константинович, — возраст — голова как горшок полна информацией, попробуй найди нужную, измучаешься, прежде чем что-то выудишь, — и замолчал. Отпив глоток чая, продолжил: — Эльвира Марковна классная женщина. Представ, и мне ведь она тоже кого-то напоминает!

— Как это и тебе? Что ты этим хочешь мне сказать? — набросился на друга Тихонов. Ему стало интересно. Понятно, что он ею увлечен. Но для него Эльвира Марковна не может быть еще кем-то, кроме как коллегой, товарищем по работе. Отношения Игоря Константиновича с ней дальше простого флирта вряд ли могут зайти далеко.

— Очень просто, — словно подслушав мысли друга, ответил Былинкин. — Она внешне, да и не только внешне похожа на твою бывшую невесту. Не так ли?

Едва Игорь Константинович произнес эти слова, как Тихонов подобно Григорию вздрогнул и чуть не уронил чашку с чаем.

— Ну, вот, — подумал Семен Владимирович, — не хватало мне того, что племянник целую неделю допекал расспросами о бывшей невесте, теперь друг взялся. Туда же. Откуда ему известно. Он ведь даже не встречался с нею. А что, если встречался? — взглянув по-особому на Былинкина, Тихонов вдруг откинулся на спинку стула и спросил:

— Игорь Константинович ты что-то не договариваешь?

— Эльвира Марковна она Эльвира Марковна, а Наташа — это Наташа. Ты ее даже не видел. Если знаешь что-то о ней, то только из наших разговоров. Твои слова меня пугают больше, чем слова племянника. Правда, о причине его осведомленности я как-то могу догадываться, хотя многое мне непонятно, а вот ты другое дело.

— А что я? Твоя Наташа не раз приезжала в Москву. Просто ты то в командировке был, то еще где-то. А мне за тебя приходилось отдуваться.

— Вот в чем дело. Выходит, твое отношение к Эльвире Марковне неслучайно, — спросил Семен Владимирович, — она тебе дорога как память о моей бывшей невесте Наташе. И когда ты только успел?

— Ладно, давай прекратим наш разговор. Все в прошлом. Наташа, не твоя Наташа. Да и с Эльвирой Марковной я не так близок, как ты можешь