Казалось бы, ну что может быть ужасного в этих милых, даже симпатичных мордашках? Но мне все равно было не по себе. Словно я попал в окружение одичавших детей, которых вроде и бить неудобно, но и оставаться рядом опасно.

— Тогда уезжайте, вас же никто не держит!

— Уезжать без навара тоже не хочется… Ох, попадись нам теперь этот гоблин Сагардак с его байками про Святую Землю! Чтоб его крокодил задрал, вруна такого.

Я опустил глаза в раскрытую передо мной книгу, думая о том, что кроме Лиги и Империи на Святой Земле слишком уж много «третьих» сторон. Историки, их наемники, свободные торговцы… И трогать их вроде бы и нельзя, но где гарантия, что они не служат противнику? Пусть начальником этой экспедиции и был Зэм, а главой наемников — орчиха, и оба они — представители Имперских народов, но среди обитателей лагеря хватало и выходцев из Лиги: и канийцев, и гибберлингов… Как они все находят общий язык? Война между Лигой и Империей длится не одно тысячелетие, но часть их народов нашла в себе силы отказаться от гражданства, занять нейтральную сторону и вполне мирно сосуществовать вместе. Может и наши страны когда-нибудь так смогут?

На этой мысли я наконец осознал, что уже несколько минут пялюсь на картинку в брошюре Историков, где на широких ступенях расположилось множество людей с повернутыми в одну сторону лицами. Там, на вершине лестницы, находилось какое-то существо… то ли человек, то ли демон, не разобрать — рисунок слишком истерся. Мои глаза заслезились от того, с каким напряжением я пытался разглядеть его едва различимый силуэт. Позабыв о гибберлингах-торговцах, я кинулся к Номарху Кабир-Хемар, но к моему разочарованию, ничего толком по поводу того, кто там нарисован, он сказать не мог.

— Возможно, какой-нибудь джунский вождь, или, может, мудрец… Видите, он как-будто сидит на троне…

— И, кажется… у него есть крылья?

— Возможно, это какая-то декорация его трона… у джунов не было крыльев, они принадлежали человеческой расе.

— Да, я помню, — огорченно произнес я, сам не понимая, почему меня так заинтересовала эта фигура.

— К сожалению, никаких пояснений к этому рисунку так и не было найдено, и мы не знаем, что за сцена здесь изображена, — вздохнул историк. — Но может быть, внимательно изучая джунское наследие, мы сможем когда-нибудь разгадать и эту тайну!

На второй день пребывания в лагере я пришел к выводу, что наша миссия успешно выполнена: почтение Империи к Историкам засвидетельствовано, брошюры, напечатанные на чужой бумаге, получены, и можно с чистой совестью возвращаться назад. Обратный путь был гораздо проще и быстрее, то ли мы уже знали дорогу, то ли просто стали привыкать к джунглям, но ночевать в лесу на этот раз не пришлось. Я не мог не думать о том, что как-то все слишком уж спокойно. Мы находимся на Асээ-Тэпх уже несколько дней, но никакой мясорубки, которой нас так пугали, пока еще не увидели. Может генерал Сечин несколько преувеличил опасность Святой Земли?

В лагерь Империи мы прибыли вечером и застали там настоящий переполох. Поначалу патруль просто не хотел нас пропускать, долго всматриваясь в наши документы и медальоны Хранителей, и особая доля недоверия предсказуемо досталась Лизе. Затем нас обыскали, весьма заинтересовавшись брошюрами, которые я нес в лагерь.

— Это для Комитета! — пытался объяснить я, но мои слова на сурового майора, сверлившего меня и мою группу злым взглядом, не подействовали.

— Книги я пока изымаю, капитан. Проверим, для какого Комитета вы их сюда принесли!

В лагерь нас все же пустили и там я увидел жуткую картину. Медицинский блок был переполнен и раненые лежали прямо на улице. Между ними в суматохе бегали лекари и их отчаянно не хватало на такое число пациентов, которые все еще продолжали поступать: некоторые шли из леса самостоятельно, некоторых несли… иногда укрытыми с головой.

— Ну куда, куда вы мертвых тащите, туда уносите… тут живым то места нет уже…

Я проследил взглядом туда, куда несли мертвых. Там, у края аллода, в беспорядке, на аккуратность просто не было времени, лежали тела… Много тел. На огромном военном корабле вместе со мной прибыло гораздо меньше солдат, чем сейчас покоилось на астральном берегу бездыханными. И их количество росло. Хранители все подтаскивали к ним убитых еще и еще, оставляя лежать на горячей земле. Беспорядочно. Почему-то меня словно переклинило на этом. Глазам было больно смотреть на этот хаос, захотелось подойти, разложить тела ровно, плечом к плечу, прямыми рядами… Я почувствовал, что начинаю сходить с ума.

— Что произошло?

Пробегающий мимо капитан, которого я схватил за руку, остановился, и глянул на меня осоловевшим взглядом.

— Лига произошла, вот что! Нападение. Почти вся наша группировка на Паучем легла. А у нас там большой был лагерь… Не стойте столбами, помогайте, Незеба ради!

Он выдернул руку из моего захвата и побежал дальше, причитая по дороге. Матрена, зажав рукой рот, унеслась в санчасть, и Лиза после секундного замешательства последовала за ней. Мы же, переглянувшись, схватились за носилки.

— Этого парня надо унести отсюда, он не дышит… Эй вы, пошевеливайтесь!.. Этого срочно на операцию…

Заполошенный лекарь, со вздыбленными волосами и в съехавших набок очках, обернулся в поисках того, кто мог бы помочь. Подоспевший Лоб просто поднял раненного хадаганца на руки и быстро понес в лазарет. Михаил и Кузьма уже тоже кого-то несли на носилках туда же. Но так «везло» не всем. Врачи бегали от пациента к пациенту, распределяя кого куда нести, и очень часто маршрут пострадавшего заканчивался не в медблоке и не у Места Силы, а на астральном берегу, где песок уже стал бурым от крови и со всего Асээ-Тэпх слетались москиты, закружившие над мертвыми телами отвратительным черным роем. Каждый рейд туда давался носильщикам с неимоверным трудом.

Никто в лагере не плакал. Вокруг мелькали лица — сосредоточенные, злые, подавленные, пустые… но слез не было. Может сказывался шок, а может — привычка. Мне в напарники достался высокий, худой паренек — по виду будто школьник, непонятно как тут очутившийся, он все время отводил взгляд в сторону, нервно сглатывал и трясся, как осиновый лист, когда мы несли убитых. Я старался отключить мозг, заглушить все мысли и работать механически, но получалось не очень хорошо. Тогда я заставил себя думать о чем-нибудь отвлеченном, например — о содержании книг Историков, которые принес в лагерь, даже на память