Шрифт:
Закладка:
— Красивое оружие, — выдернул меня из мыслей орк, сидевший рядом с шаманкой. — Можно посмотреть?
Я, пожав плечами, протянул ему свой меч. Он нравился всем, правда мало кто верил, что получил я его из рук самого Яскера.
— Откуда он такой… Ножны имперские, а вот меч… вроде не наш и не лигийский…
— Ты оружейник?
— Кузнец. Армии нужна амуниция. И чем больше — тем лучше.
— Я думал, всю экипировку кораблями сюда привозят.
— Ага, — хмыкнул орк. — Раз в два месяца. Только, не поверишь, доспехи из строя быстрее выходят. Вот и стою с утра до вечера у наковальни… Замки еще делаю, а то пленники сейчас ушлые пошли, того и гляди, замок зубочисткой открыть и в бега податься норовят. Содержание пленников нам и так в копеечку обходится. А если они еще и драпать постоянно будут, вообще на замках разоримся…
Орк провел рукой по клинку моего меча, глядя на него куда более ласково, чем на свою спутницу.
— Эх, красавец… Никогда не видел ничего подобного! Это ведь не сталь.
— Не сталь? — растерялся я. Столько времени держать в руках оружие и не подозревать, из чего оно сделано! — А что тогда?
— Не знаю… Но очень здорово!
Кузнец с сожалением вернул мне меч и я прицепил его обратно на пояс, думая о том, что какова бы не была его природа и происхождение, завтра мне понадобятся все его возможности и преимущества, когда я войду в эти мрачные, агрессивные дебри Асээ-Тэпх.
Глава 3. Нападение
Если судьба когда-нибудь занесет меня на холодный аллод, я возблагодарю все двенадцать Покровителей. Этой ночью выспался я только потому, что выпил какое-то зелье, заботливо предоставленное лекарями, иначе валяться бы мне до утра, изнывая от духоты, которая никуда не делась с наступлением темноты. И если я надеялся, что внутри темного леса будет немного легче, то этим мечтам не суждено было сбыться — когда на следующий день мы вшестером выдвинулись в сторону древнего джунского города Ускул на встречу с Историками, я все еще чувствовал себя рыбой в кипящем котле.
Старик злился, не давал себя гладить и опасно рычал, когда я пытался протянуть к нему руку. Еще вчера в загоне его пришлось отвести в самый дальний угол, потому что, покинув клетку, он вел себя агрессивно. Старший конюх, глядя на это, даже предложил мне подыскать какую-нибудь замену, хотя бы на время, но я отказался. Это было бы настоящим предательством! Утром дрейк все еще пребывал в дурном расположении духа, но разрешил себя оседлать, все время фыркая и отворачиваясь от меня. При этом я прекрасно видел, что ему не терпелось размять лапы.
Поначалу лес был относительно редким и мы свободно ехали верхом, лишь изредка пригибая головы, но чем дальше углублялись, тем тяжелее становилось двигаться. Толстые, корявые, как-то немыслимо переплетающиеся друг с другом деревья заросли кустами и лианами и продираться сквозь чащу удавалось с трудом. Пришлось спешиться и даже прорубать дорогу оружием. Лоб с топором справлялся с этой задачей лучше всех и поэтому шел первым. Было сумеречно. Со всех сторон из-за широких листьев постоянно слышались шорохи, стрекот, чье-то утробное рычание и мерзенькое «хихиканье» — мы двигались с эскортом из местной живности, которая хоть и не показывалась на глаза, но нервы мотала знатно своим невидимым присутствием. Ну как можно соблюдать осторожность, стараясь не нарваться на лигийских лазутчиков, если нас сопровождает этот животный оркестр, торжественно оглашающий наш маршрут на всю округу?
Второй проблемой стало то, что ориентироваться на местности оказалось сложнее, чем я предполагал, и мы постоянно сбивались с курса. Мне не помогал даже мой внутренний компас, который, как я всегда считал, был у меня неплохо развит. Солнца из-за тяжелых крон видно не было, тени не падали и сплошные дебри уводили в сторону от заросшей тропинки и отмеченных на карте опознавательных знаков — останков джунский строений.
Следы джунов были везде! Мы то и дело спотыкались об испещренные иероглифами камни, а то и целые нагромождения камней, сильно раскрошившихся и опутанных растениями, но все еще хранящих в себе память о своих хозяевах. Я не понимал полустершихся надписей, не разбирал узоров, но иногда среди обломков попадались высеченные в камне лица и я вглядывался в них, словно мог получить от них ответы на свои вопросы.
Если бы мы шли по прямой, то к вечеру, даже с учетом привалов, уже были бы у Историков. Но время близилось к ночи, а мы не нашли не то, что Ускул, но даже обозначенные на карте древние ступени, которые должны быть ближе. Трудно было определить, насколько сильно мы заблудились. Сумерки стремительно превращались в абсолютную темноту и нам ничего не оставалось, как разбить место для ночевки. Дежурить решили по двое и первая смена досталась мне и Лбу. Генерал Сечин заверял, что хоть эта территория и контролируется Империей, мы легко можем наткнуться на лигийских партизан. Впрочем, с наступлением ночи джунгли тоже притихли, и только клекот каких-то неизвестных птиц изредка нарушал эту идиллию. Я был уверен, что услышу приближение кого бы то ни было, но Старик меня опередил, вдруг резко вскинув голову и зарычав. Мы со Лбом подскочили и уставились в ту сторону, куда смотрел дрейк. Вскоре и я сам разобрал негромкий шум из чащи и осторожно двинулся ему навстречу.
Сначала я увидел голубые отблески света, а уж потом тоненькую женскую фигурку. Девушка была одна. Она старательно раздвигала ветки, протискиваясь среди густых зарослей и тихо ругаясь себе под нос. Рядом со мной материализовался Орел с нацеленной на эльфийку стрелой. Я повернул голову — все уже стояли на ногах — и посмотрел на Лизу, задавая ей немой вопрос. Та отрицательно покачала головой. Неужели и правда рядом с неизвестной эльфийкой никого нет? Но что она делает одна ночью в лесу? Девушка все еще не видела нас… или делала вид, что не видела.
— Стоять, не двигаться! Миша!
Грамотин взмахнул жезлом и лес озарился ярким светом.
