Шрифт:
Закладка:
9. На острове находится святилище Аполлона и то место — «Прыжок»,[1592] которое, согласно поверью, подавляет любовные вожделения.
Где Сапфо впервые — сказанье гласит —
(по словам Менандра)
С неистовой страстью Фаона ловя
Надменного, ринулась с белой скалы,
Тебя призывая в молитвах своих —
Владыка и царь.
Итак, хотя, по словам Менандра, Сапфо первой прыгнула со скалы но писатели, более него сведущие в древности, утверждают, что первым был Кефал, влюбленный в Птерела, сына Деионея. У левкадцев существовал наследованный от отцов обычай на ежегодном празднике жертвоприношения Аполлону сбрасывать со сторожевого поста на скале одного из обвиненных преступников для отвращения гнева богов; к жертве привязывали всякого рода перья и птиц, чтобы парением облегчить прыжок, а внизу множество людей в маленьких рыбачьих лодках, расположенных кругом, подхватывали жертву; когда преступник приходил в себя, его, по возможности невредимым, переправляли за пределы своей страны. Согласно автору «Алкмеониды»,[1593] у Икария, отца Пенелопы, было двое сыновей — Ализей и Левкадий, которые правили в Акарнании вместе с отцом. По мнению Эфора, эти города названы их именами.
10. В настоящее время кефалленцами называют жителей острова Кефаллении; однако Гомер зовет этим именем всех подвластных Одиссею, к числу которых принадлежали и акарнанцы. Действительно, после того как он сказал:
Царь Одиссей предводил кефалленян возвышенных духом
Живших в Итаке мужей и при Нерите трепетолистном.
(Нерит-знаменитая гора на этом острове; подобно тому как он говорит:
Рать из Дулихии, рать с островов Эхинадских священных,
Хотя сам Дулихий принадлежит к числу Эхинадских островов, и
Вслед бупрасийцы текли и народы священной Элиды,
тогда как и Бупрасий находится в Элиде; и
Тех, что Евбеей владели, Эретрии чад и Халкиды,
причем эти города находятся на Евбеё, и
Трои сыны и ликийцы и вы, рукопашцы дарданцы,
так как и они были троянцы), после упоминания о Нерите он продолжает:
Чад Крокилеи, пахавших поля Эгилипы суровой
В власти имевших Закинф и кругом обитавших в Самосе,
И материк населявших, на бреге противолежащем.
Таким образом, под «материком»[1594] поэт имеет в виду побережье, лежащее напротив островов, включая Левкаду и остальную часть Акарнани о которой он говорит так:
Стад двенадцать коровьих на суше и столько же козьих,
быть может, потому, что в древности Эпиротида простиралась до этих мест и называлась общим именем «материк». Современную же Кефаллению Гомер называет Самосом, например, когда говорит:
Между Итакой в проливе и Самом крутым...
Ведь посредством эпитета поэт различает предметы с одинаковыми именами, относя имя не к городу, а к острову. Дело в том, что остров политически составлял четырехградье и один из этих четырех [городов], одноименный всему острову, носил двоякое название — Самос и Сама. Когда Гомер говорит:
Все, кто на разных у нас островах знамениты и сильны,
Первые люди Дулихия, Самы, лесного Закинфа,
то он, очевидно, перечисляет острова, а тот остров, который прежде[1595] называл Самосом, здесь называет Самой. Но когда Аполлодор в одном месте утверждает, что поэт, стараясь посредством эпитета избежать двусмысленности, говорит, имея в виду остров:
... и Самом крутым,
а в другом месте требует чтения
... Дулихия, Сама
вместо Самы, то, очевидно, он принимает, что город назывался без различия как Самой, так и Самосом, но остров-только Самосом. А что город, называется Самой, согласно Аполлодору, ясно из того, что при перечислении женихов из каждого города поэт[1596] говорит:
Двадцать четыре из Самы к нам прибыло мужа,
а также из рассказа о Ктимене:
Выдали замуж затем на Саму ее.
Эти рассуждения Аполлодора небезосновательны. Ведь Гомер не высказывается ясно о Кефаллении, об Итаке и прочих местностях, лежащих поблизости. Поэтому-то комментаторы и историки держатся в этом вопросе различного мнения.
11. Вот, например, когда Гомер говорит об Итаке:
Живших в Итаке мужей и при Нерите трепетолистном,
то эпитетом ясно указывает, что имеется в виду гора Нерит, а в других местах он даже определенно называет его горой:
В солнечносветлой Итаке живу я, гора там
Высится трепетолистный славный Нерит...
Однако из следующего стиха неясно, понимает ли поэт под Итакой город или остров:
Живших в Итаке мужей и при Нерите трепетолистном.
Если понимать это слово в собственном смысле, то его следует толковать как «город», как если бы сказать «Афины и Ликабетт», или «Родос и Атабирис», или же «Лакедемон и Таигет». Если понимать слово в поэтическом смысле, то получим как раз обратное значение. Тем не менее в стихе
В солнечносветлой Итаке живу я, гора там
... Нерит...
значение слова ясно: ведь гора находится на острове, а не в городе. Но когда поэт говорит:
Мы из Итаки, под склоном лесистым Нейона лежащей,
то неясно, считает ли он Нейон тем же самым местом, что и Нерит, или Другой горой или местностью. Но кто пишет вместо «Нерит» «Нерик» или наоборот, тот совершает ужасную ошибку; ведь поэт называет первый «трепетолистным»,[1597] а второй упоминает как «град устроением пышный»; [1598] первый расположен «на Итаке»,[1599] а последний — это «берег материка».[1600]
12. Следующее выражение, по-видимому, обнаруживает даже некоторое противоречие:
