Шрифт:
Закладка:
Наставниками Эдуарда были в основном ученые из Кембриджа, преданные своему делу и вдохновленные трудами Эразма; впоследствии, лишь только это стало безопасным, все они перестали скрывать свои протестантские убеждения, но неизвестно, придерживались ли они подобных взглядов в правление Генриха. Чик, к примеру, не был религиозным фанатиком. Король не подпустил бы к своему наследнику никого запятнавшего себя хотя бы малейшим подозрением в причастности к ереси. Наставники принца не давали Генриху поводов сомневаться в них и с успехом обучали принца тому, для чего были наняты. Тем не менее факт остается фактом: сразу по восшествии на престол Эдуард с готовностью обратился к протестантской вере, что указывает на мягкую индоктринацию со стороны учителей.
В 1546 году для Эдуарда и Елизаветы взяли преподавателя французского языка – Жана Бельмена, выходца из Франции. Бельмен был последователем Джона Кальвина, швейцарского реформатора, проповедовавшего лютеранство в его крайней форме, однако понимал, что при английском дворе свои религиозные взгляды лучше держать в тайне.
Филип ван Вильдер обучал Эдуарда, любившего музыку, как и все в его семье, игре на лютне. Иногда утверждают, что музыкальным образованием принца руководил композитор Кристофер Тай, хормейстер собора Эли, но достоверных свидетельств этого нет.
Первой наставницей Елизаветы была ее гувернантка Кэтрин Эшли. Принцесса проявляла незаурядные способности, обладала острым умом и была не по возрасту взрослой. Когда ей было шесть лет, Ризли предсказал, что она прославит свой пол, и признаки этого начали обнаруживаться очень рано. Елизавета успешно осваивала игру на лютне и вёрджинеле, но, кроме того, с первых лет жизни начала проявлять способности к изучению языков и классической литературы. Король – вероятно, по просьбе Екатерины Парр – приставил к ней Уильяма Гриндала. Примерно с 1545 года за образование Елизаветы отвечал Роджер Эшем, проживавший в Кембридже. После смерти Генриха он стал ее наставником.
В 1543 году король – скорее всего, по подсказке Екатерины Парр – пригласил всех своих детей провести Рождество при дворе. Празднования начались 23 декабря, когда Уильяма Парра торжественно наделили титулом графа Эссекса, а его дядя стал лордом Парром из Хортона. Блестящая церемония, что в то время уже было редкостью, прошла в приемном зале Хэмптон-корта. На мужчин надели облачения в пажеском покое, находившемся рядом со сторожевой палатой, и король пожаловал им титулы, сидя на троне под парадным балдахином30. В тот же день Генрих провел собрание кавалеров ордена Повязки и, «к радости всех присутствующих»31, ввел в их число сэра Джона Уоллопа. После этого все отправились встречать Рождество в Гринвич.
На Новый год Энтони Денни преподнес королю, любившему технические новинки, часы-солонку работы Гольбейна. Уникальный прибор, оформленный в стиле итальянского ренессанса, служил не только механическими часами и емкостью для соли: в него были хитроумно встроены песочные часы, двое солнечных часов и компас. С разработкой конструкции Гольбейну помогал Николаус Кратцер32.
Елизавета подарила мачехе собственный перевод религиозной поэмы в прозе Маргариты Наваррской «Зерцало, или зеркало, грешной души» на ста семнадцати страницах и сама расшила синий переплет серебряной нитью, изобразив орнамент в виде узлов; в центре стояли инициалы Екатерины33. Падчерица предупредила королеву, что той, вероятно, придется «вымарывать, шлифовать и исправлять слова, которые, я знаю, во многих местах грубы»34, однако Екатерина, без сомнения, оценила подарок, на приготовление которого ушло немало часов. Эта история показывает, что трое детей, оставшихся без матерей, в полной мере оценили доброту новой королевы.
60
«Булонское предприятие»
Последние годы правления Генриха VIII были омрачены финансово обременительными войнами с Францией и Шотландией, в результате которых Англия оказалась в неоплатных долгах. К 1544 году отношения между Англией и Францией разладились настолько, что угроза войны стала реальной. Чтобы предотвратить вторжение, король приказал выстроить вдоль южного побережья цепь оборонительных замков и сам принялся строить планы нападения на французов.
В феврале 1544 года парламент издал Акт о престолонаследии – во избежание споров по поводу того, кому достанется трон, если король не вернется живым из Франции. Акт объявлял первым наследником Эдуарда и его потомков, вторым – Марию и ее детей, третьим – Елизавету и ее детей, за которыми следовали дети младшей сестры Генриха, покойной Марии Тюдор, герцогини Саффолк1. Потомков Маргариты Тюдор, старшей сестры Генриха, умершей в 1541 году, обошли, так как король не собирался объединять Англию и Шотландию под началом Стюартов, упорно настаивая вместо этого на браке Эдуарда с маленькой королевой шотландцев. Акт свидетельствует о том, что власть Генриха стала к этому времени абсолютной и он мог пренебречь давно установленным правилом примогенитуры[62]. Возможно также, что в нем отразилось благотворное влияние Екатерины Парр.
В феврале, пока шли приготовления к войне, нога у короля распухла, он вновь слег с лихорадкой на восемь дней и оставался «слегка недовольным» еще некоторое время после этого. Чтобы заботиться о муже и подбадривать его, королева велела перенести свою кровать в кабинет рядом с опочивальней короля2, и ее не раз видели сидящей с больной ногой супруга на коленях. В счетах Екатерины зафиксированы выплаты королевским аптекарям за медицинские свечи, лакричные пастилки, коричные конфеты, пластыри и губки3. Когда в марте Генрих наконец вышел из своих личных покоев, он «так плохо держался на ногах, что с трудом стоял». Шапюи полагал, что «хроническая болезнь и ожирение» угрожают жизни короля и требуют незамедлительного лечения, «однако никто не смеет увещевать его»4.
Семнадцатого февраля, во время болезни Генриха, ко двору прибыл испанский герцог Нахера, специальный посланник Карла V, союзника Генриха. Посланника милостиво приняли королева и леди Мария, к которым его проводил Шапюи. Педро де Гант, секретарь Нахеры, оставил описание этой аудиенции. Королева надела роскошное платье из алой и золотой ткани с золотым поясом и шлейфом длиной в два ярда. На шее висели два распятия и украшение, усыпанное великолепными бриллиантами; «на
