подхалимажа в сторону армии?

— Чтобы не говорили, вояки их всяко за товар покрывают, иначе тот Холм бы давно уж к чертям разнесли.

— Может ты, Сим, и придурок, но говоришь в общем по делу. — тяжело вздохнул его собеседник, недоверчиво поглядывая на Вэнса, лицо которого настолько окаменело, что тот даже перестал моргать, сосредоточенно глядя в одну точку. — Раньше бродяги и правда место знали, не то, что сейчас.

— И не говори, Тим! — егерь покачал головой, и влил в себя ещё одну рюмку. — Шлюха — шлюхе рознь! Бери что дают и будет тебе вкусно! А тут началось: то не хочу, это не буду. Вот и лакают всякую дрянь, заместь годного пойла! Нет бы священным долгом заняться — клиентов удовлетворять и за любую работу браться! Тоже мне «наёмнички», Церкви на них нет! — хохотнул захмелевший бородач, громко хлопнув стаканом о стойку. — Или Рейха! Один хрен — бездольные.

Лесоруб потуже затянул свою бандану и ехидно ухмыльнулся:

— Но, ты прав. Я слыхал, Бирм годно по откупу платит. Надо бы вектор смещать побы-ик-стрей! Давно уж пора этим тварям на глотки наступить.

— Э, ну не перегибай! — обеспокоенно воскликнул второй, почесывая реденькие светлые волосы и снова зыркнул на окаменевшего наёмника.

— А че? Предки за свободу слова же, вроде, боролись?! Возрождение, мать его! Вот и посмотрим, чего она там стоит, свобода вот эта! — окончательно распоясался Сим, почти заглушая певчую птичку, исполняющую что-то динамичное на иностранном языке. — Знаешь, что, Тимыч? Чушь собачья, что там бродяги хотят! Они, один хрен — тупо мебель для сбыта. И вообще, если Хэмми хочет реально в героя сыграть — пусть с хера Бирму́нда на крест пересядет! Кто же не знает, что они солдафонам подлизывают?! Уж церковь то этим щенкам объяснит, что такое закон!

Темп игры пианиста заметно ускорялся, параллельно интонации захмелевшего лесника. Музыканты настолько хорошо подстраивались под обстановку, словно и впрямь могли предвидеть дальнейшие события. Даже босоногая леди повышала голос, в тандем с лесничим, словно отказывалась быть задавленной его ярыми возгласами. А вот Райан словно уже и не слышал ничего, кроме выводов Симмиса, который, так уж вышло, всплыл в его памяти.

Наследник нынешнего лидера лесорубов, который умудрился заключить союз с контрабандой лет эдак 8 назад. Однако открыто об этом заявили не сразу. Будь то провокация, или обычный запой, сейчас это уже играло никакой роли. С каждым словом егеря, Вэнсу всё тяжелее было сосредоточиться на ожидании заказчика со стороны контрабандистов.

«Пересесть, значит? — сцепив зубы, ловчий уже с минуту вжимал истлевший окурок в плоскую пепельницу, не замечая, как обжег пальцы. — Ну, хорошо. Сейчас…»

Раскатистый звон разбитого стекла обескуражил посетителей, а Вэнс тут же оторвался от мыслей, разворачиваясь к источнику шума:

Вжимая спину в спинку табурета, подрагивающая от злости наёмница сидела с опущенной головой, а в её кулаке блеснула ручка от стеклянного масса[1]. Слушая бредни местного «eумника», Кристин с такой силой сжала в кулаке пивную кружку, что продавленное большим пальцем стекло не выдержало и треснуло по корпусу, разлетевшись под натиском и окатив всё вокруг ключевой водой. Впрочем, тара здесь была не самая лучшая и всяко имела искусно сокрытые дефекты и трещины, вот только даже склеенный масс было не так уж просто разбить от нажима.

— А это чево там тафое? — невразумительно пробурчал захмелевший оратор, неспешно повернувшись в сторону наёмницы. — Эй, да ты же бармену пол загадила!

Музыка стихла. Артисты вовремя сделали небольшую паузу, перед следующей композицией, от чего последующая фраза Кристин была отчётливо слышна всем присутствующим.

— Пол? — холодно воскликнула девушка в воцарившейся напряженной тишине и вальяжно повернулась к «банданычу», умастив локоть на спинке стула и закидывая ногу на ногу. — По крайней мере, он всяко почище твоего языка, приятель.

Местная певичка довольно улыбнулась и подмигнула пианисту, который тут же принялся отыгрывать что-то в стиле кантри:

— Priest are you there? Can you hear my voice? Will you hear my breath? I hear you out there, — протяжным приглушенным сопрано запела темноволосая, игнорируя явно не лучшую для этого обстановку.

— Forgive me priest, for I have sinned, i don’t know what I do…* — пианист неожиданно разлился вокалом типичного лирического тенора, наигрывая задорную мелодию и довольно передергивая плечами. Что не говори, у этих ребят явно был доступ к забугорным доанархическим песенкам!

— У тебя какие-то проблемы, девочка? — нахмурился более трезвый Тим.

— Ты на кого лаешь, шавка?! — опешил Сим, возмущенно подрываясь с места. — Ты работаешь? Не лезь!

— Э, дровосек, уймись! — тут же отозвалась одна из местных таможенниц.

— Да пошёл он на хер ваш Ошукевич! — окончательно сорвался хмельной лесоруб, со злостью сорвав с головы бандану и швыряя на барную стойку. — Говорю что хочу и где хочу! Ты чё лезешь?! Проблем захотела, Имма? Союзнички, блять!

— Тихо ты, Сим! — грозно отозвался его собеседник. — Один хрен, это проблемы Филиппки.

— Да не! — заорал ещё один рослый молодой парень, который всё это время упоенно слушал речи замначальника. — Так не пойдет! — завопил тот, с размаха выбивая табурет из-под рыжеволосой выскочки.

Харенс не растерялась и быстро подалась вперед, однако разъяренный тип не думал сдаваться и грубо ухватил наёмницу за шею. Грубо заломив её руки и фиксируя в замок на уровне лопаток, он лихо рванул на себя миниатюрную барышню, прижимая к груди и разворачивая в сторону удивленного Симмиса.

— Извиняйся давай! Пони несчастная! — свисающие на уровне его колен ступни Кристин даже не колыхнулись. Гончая вела себя странно. Словно тряпичная кукла, она вдруг размякла в его цепкой хватке, а глаза наёмницы резко остекленели. Харенс словно выпала из реальности, глядя сквозь толпу и даже не моргая.

— Да ты хоть знаешь, с кем базаришь? — не унимался молодняк. — Да я твою шейку…

«Пора с этим заканчивать», — усмехнулся Райан, легонько подтолкнув локтем пузырь бражки, одиноко стоящий на стойке.

Упавшая бутылка с характерным звоном разлетелась вдребезги, приводя наёмницу в чувства. Кристин удивленно распахнула прикрытые веки, а в её холодных глазах разных цветов отразились блики подрагивающей потолочной лампы.

— Come’on! — звучно воскликнула певчая птичка, довольно следуя ритмичной музыке пианиста и призывно вскинула вверх растопыренную ладонь, словно весь вечер ждала только этого.

Гончая тут же вскинула к потолку левую ступню, едва не касаясь головы пленителя и, сверкнув стальной шпорой, с размаха заехала ему пяткой прямо между ног. На пол брызнула кровь, парень дико заорал и, ослабив хватку, упал на колени, хватаясь за кровоточащую промежность. Ровно приземлившись на носки, Кристин грубо отшвырнула того ударом с вертушки и остервенело уставилась