вряд ли он сможет это. Только не на ней. И с тем же, именно из-за все более сильных чувств, что он испытывал к Илиани, он никак не мог позволить ей убить Мяулеона. Так же, как в свое время не мог допустить гибели Тысячелетнего воина от руки Эль.

Все повторялось. Немного иначе. Но с тем же, у эльфийки был даже более веский повод убить Бродягу. Почти кот в свершенном никак не мог потягаться с ним, что убил почти целый вид живых существ. Но также как и тот, видимо преследовал какую-то высшую цель, ради которой можно было пусть и не убить, но ограничить свободу другого. И опять выбор между двумя не приемлемыми для него решениями. Ну уж нет, и в этот раз он готов снова пожертвовать всем, но найти третий путь.

-Выход всегда есть, - произнес Анчутка, - Илиани, я знаю, он не про нас сейчас говорил. Докажи ему. Давай вместе покажем, что он заблуждается. Мы спасемся, не убивая его.

Бесенок прибег к последнему имеющемуся у него козырю, и посмотрел в глаза своей подруги. Он не позволял себе до этого сильно чувствовать своих друзей, это казалось ему неверным, так ловил отголоски смутные случайно. А тут ему пришла еще одна мысль. Что если он не только может чувствовать других, но и им даровать это возможность относительно себя? Передать чувства друг друга Амасталю со Сваем у него с друзьями удалось, а это задачка то потруднее была. И глядя в глаза Илиани Анчутка открылся перед ней. В том числе в тех еще пока только нарождающихся внутри него к ней особых чувствах. И сначала на ее лице промелькнула легкая растерянность, а потом уже просветлело счастьем и радостью. Их обоих тут же накрыла теплая волна, что смыла с них все лишнее, оставив только то, что есть. Краткое мгновение, которое для них растянулось в вечность. И они были совершенно не против этого. Того, чтобы это было всегда. Быстро пришло понимание, бояться нечего. Оно теперь не потеряется, останется с ними. Но если у бесенка это состояние не только возникло, но и закрепилось в нем, то вот у подруги все было иначе. Стоило только чувствам от Анчутки схлынуть, как страх вернулся. Совсем чуть-чуть. Иной. За него. За то что может потерять если не чувство, то того, кто его вызывает. И потихоньку это начало набирать в ней силу.

Илиани опустила свой меч. Нити что до этого сдерживали, внезапно притянули ее к бесенку. Очень близко. Слишком близко. Чтобы вызывать жуткое чувство неловкости. И с тем же сильного желания, сократить последние сантиметры, что их разделяли.

Мяулеон смотрел на это вначале недоуменно, но потом и его накрыло остатками того, что испытали бесенок с подругой. И это было так похоже на чувства, что он испытывал, пусть и совсем в иной форме, но в сути своей практически не различимые, к своем создателю. Но у них они были куда глубже, искреннее, чище. В нем ведь и страх был. Что его не любят, могут бросить, оставить совсем одного. И он ловил любое, даже самое слабое проявление благосклонности к себе, чтобы хоть как-то не утерять надежды на то, что он полезен и нужен тому, кого он считал на самом деле своим отцом. И где-то внутри него что-то зашевелилось, начало свою подрывную действительность, пока с легкого желания все же отпустить бесенка с его друзьями. Только их. Они ведь другие. Он сможет это объяснить своему господину. Тот поймет. Ведь его мудрости нет предела.

Нет, его накажут. Создатель требовал от него одного. Полного подчинения. Он сам много раз жестко повторял одно и тоже. От вас, моих порождений не требуется думать и тем более принимать решения. Выполняйте в точности все, что я скажу, не отступая и не меняя, не слушая не своего разума, и тем более сердца. А иначе наказание. Мяулеон видел не раз, как хозяин поступает с теми, кто нарушил это одно из его главных правил. В лучшем случае тебя просто правили, и ты становился более послушным. А об худшем и думать не хотелось, настолько это было ужасно. Даже вспоминать. Хватало только смутных образов, чтобы покрыться мурашками и почувствовать, как холод ужаса сковывает твое сердце. Нет, чтобы у него там внутри сейчас не попыталось подать голос, слушать его не стоит. Он не отступится.

Илиани вспомнила одну очень важную деталь. И как она могла про нее забыть? Ведь все на самом деле довольно просто. Да, Анчутка прав. Есть и еще один выход.

-Одну твою марионетку ведь нейтрализовали, заперев внутри тюрьмы богов. Да и способность Анчутки на тебе действует. Да, нам не обязательно тебя убивать, надо просто тебя изолировать. Всего лишь на некоторое время, так что умереть ты не успеешь, а нам хватит для того, чтобы покинуть это место с остальными. А даже если умрешь, то только телом, как я понимаю, твоя необычная душа восстановит все сразу же после того, как развеется магия моего друга.

Анчутка улыбнулся, и начал раздумывать, как ему применить свою силу так, чтобы воплотить задумку Илиани в жизнь. На лице их противника снова отразились его истинные чувства. Он тоже стал усиленно размышлять, что ему предпринять, но решения особого не приходило. Способность бесенка не давала восстановиться его магии толком, а в его арсенале без нее было не так уж и многое. В основном то, что не мог Анчутка сейчас нейтрализовать, не затронув его душу. А это все не очень, если хорошенько подумать, могло ему помочь. Но понимая всю отчаянность ситуации, Мяулеон решил рискнуть. И потому дал больше силы своей кошачьей сути, заодно меняя ее вид на более хищный. Стал быстро расти в размерах, с тем же преображаясь, и становясь похожим на большую кошку. Но активизировавшиеся нити, на это раз из доспеха Илиани, опутали его в миг, и он мог только злобно зарычать. С тем же, действия по обездвиживанию противника, дали Анчутке идею, как им выиграть время. Тоже довольно-таки просто на деле. Даже странно, что такие вот легкие решения, не сразу то и приходят на ум. Наполнить нити антимагией, и полностью оплести тело Мяулеона. Да, антимагии придется потратить изрядно. А наверху, если верить их противнику, марионетки уже должны были всех обратить в поросят снова. И тут и на них придется еще тратиться и расколдовывать повторно всех. Может в итоге