Шрифт:
Закладка:
«5 AM». Раннее летнее утро. Слышны птичьи голоса, далёкий лай собаки (их Дэвид записал из окна своего дома)… Светлое дыхание оркестра плавно заполняет сцену, становясь фоном для звонкой соло-гитары и характерного перебора на «акустике». (Странно, но гитара тянет за собой шумовые хвосты, что звучит одновременно и топорно, и со своеобразным шармом.) В мелодии читается тихая надежда, разбавленная нотками грусти.
Помимо гитарных партий Гилмор исполняет и все клавишные. На басу – Стави.
Ода сепаратизму «Rattle That Lock», полная гитар и включающая фирменную картину в середине, вступает с яркого четырёхнотного джингла, который далее вплетается в ритмику, подобно риффу из «Young Lust». Гилмор часто бывал во Франции, на Северном железнодорожном вокзале Парижа, и уже давно обратил внимание на эту энергоёмкую мелодическую фразу, предваряющую объявления диспетчеров. Однажды, ожидая скоростной поезд, Дэвид записал джингл на айфон, а после предложил сотрудничество Михаэлю Бумендилю, создателю коммуникационного агентства Sixième Son и автору джингла. Михаэль с радостью согласился, став, таким образом, единственным сторонним композитором на очередном альбоме Гилмора. (Спустя несколько лет, невзирая на честь быть отмеченным в качестве соавтора песни (и, как следствие, получать отчисления), Бумендиль предпримет безуспешную и весьма накладную попытку добавить к своему успеху 450 тысяч фунтов штрафа, мотивируя требование тем, что его не предупредили об использовании оригинальной записи.)
Фантазийные слова сочинила Сэмсон, вдохновлённая второй книгой поэмы Джона Милтона «Потерянный рай» («Paradise Lost»), к которой есть привязка и в её романе «The Kindness». (Фраза «Let's go do it» («Давай сделаем это»), открывающая второй куплет, была написана непосредственно на четыре ноты джингла.) Полли подчёркивала, что в основе текста лежит героический полёт, смысл которого – несогласие с сутью вещей, нежелание пассивно смиряться со своей участью. Посыл совсем неоднозначен, театрален и лишь с большой оговоркой является призывом. (Хаос и Грех здесь, согласно Милтону, – имена собственные: Хаос – владыка необъятной пучины меж Адом и Небесами, Грех – богиня, женщина-змея, охраняющая врата Ада.) Достаточно сказать, что Гилмор воспринимал песню, в первую очередь, как протест против авторитарности и репрессивных методов правительства Великобритании, склонного давить на корню любые бунтарские потуги.
Совершенно очевидно, что и для Полли, и для Дэвида важную роль в появлении такой композиции сыграл известный эпизод из жизни их безбашенного сына Чарли. (9 декабря 10 года бунтарь принял участие в акции протеста против повышения платы за высшее образование. Находясь под воздействием ЛСД и валиума, юный Сэмсон швырнул урну в кортеж принца Чарльза, забрался на капот машины королевской охраны, разбил окно магазина и использовал государственный флаг, установленный на Сенотафе (памятнике павшим в Первой мировой), в качестве тарзанки.) К слову, в записи трека на бэк-вокале помимо Пэрис, Клэр Маршалл, Стави и ДиСтанислао приняли участие певцы The Liberty Choir. Этот хор частично состоит из бывших заключенных лондонской тюрьмы «Wandsworth», где в 11 году Чарли, первоначально осуждённый почти на полтора года, провёл четыре месяца.
В конце «Rattle That Lock» единственный раз за альбом использован кроссфэйдинг, но лишь для стыковки с грохочущей кодой, которая, стихая, длится полминуты.
Похоже, вся головокружительная отвага героя заключалась в решимости бросить выгодную, но опостылевшую работу, вместо неё отправившись к своей престарелой матери, с которой он долгое время не виделся.
В этой композиции, помимо вокала и гитар, Гилмору принадлежит одна из партий на органе «Hammond». Остальные клавишные – на счету Манзанеры. На басу – Пратт и Стави, ударные – ДиСтанислао.
Повествовательная «Faces of Stone» начинается с меланхоличного пиано, одновременно с которым слышны тихий шорох ветра и звук, стремительно кружащийся между динамиками. Далее вступает «дилановский» акустический рифф, возвращающий к киноверсии «Mother» и паре песен из «About Face».
В тексте Гилмор в очередной раз касается темы распада и смертности, рассказывая о том, как у его мамы начало прогрессировать слабоумие. В начале нулевых, когда они вместе провели день, гуляя в лондонском сквере Ладброк, мать уверяла, что видит в кронах деревьев странные образы в рамках, да ещё и моментами начинала путать сына со своим последним сожителем. Как утверждал Дэвид, в его отношениях с родителями было мало идиллии, чему способствовал и их известный отъезд в Штаты. Но во время той памятной прогулки на душе сына было нелегко… Бывшая учительница и киномонтажёр BBC Сильвия Гилмор, так и не сумевшая осуществить свою мечту стать киноактрисой, умерла через девять месяцев после рождения младшей дочери Дэвида. Для автора этот период стал символом сосуществования начала и конца. В финале упоминается ещё один реальный эпизод, в котором бабушка держит на руках свою внучку (момент зафиксирован на нескольких фото).
Вальсовое парение и щемящие гитарные соло композиции соседствуют со звуками аккордеона, каллиопы (Иддинс) и валторны (Оуэн), наполняющих аранжировку настроением физического и психического увядания.
«A Boat Lies Waiting», посвящённая уходу Ричарда Райта, вступает с сонных прикосновений Роджера Ино к клавишам и нежного слайда, навевающих покой. Далее вступает уже более громкая и ровная партия пиано, записанная Дэвидом на минидисковый плеер во второй половине девяностых. Интересно, что в альбом попала именно эта запись, включающая и все посторонние шумы (отдельные из которых звучат холофонически натурально). Для создания морской атмосферы был добавлен треск снастей и крики морских птиц. Слышен здесь и озорной крик сына Гилмора, совсем ещё маленького тогда Гэбриела. Вокал стартует от голоса Рика, который, как и в «The Endless River», появляется слева: «It's like going into the sea. There's nothing…» («Это как отправиться в море. Там нет ничего…»).
Текст написала Полли, вновь отсылая к своему литературному творчеству. (Строчка «In this sad barcarolle» («В этой печальной баркароле»), несомненно, имеет отношение к книге «Perfect Lives», где есть рассказ «Barcarolle» (баркарола – народная песня венецианских гондольеров), в котором говорится об одноимённом произведении Фридерика Шопена. А героя рассказа зовут… Ричард.) В распевном народном стиле поют трое, как и в «On an Island»: Гилмор, Кросби и Нэш. (Запись вокала потребовала повторного приглашения Дэвида и Грэма, поскольку после первой сессии текст был подкорректирован.) Под конец пиано смещается влево, а один из звучащих с той стороны голосов исчезает – так, словно перестал петь Райт.
Структурно песня довольно нестандартна, это в значительной степени именно эпизод концепта, и было бы интереснее слушать её в беспаузовой спайке с другими треками.
Стави – контрабас.
В «Dancing Right in Front of Me» прямое обращение к своим детям Дэвид прячет за астрономические образы. Космос слов соединён с очень земной, в некоторой степени «битловской» музыкой, чем-то вроде фокстрота с отголоском рэгги. В песне также присутствует усиление ритма и напряжения в духе рефрена «Young Lust» (в первый раз этот ход вступает с двадцатой секунды). Холланд исполняет чисто джазовую партию на рояле на фоне шелеста тарелок.
Гилмор – гитара и рояль, Ньюмарк – барабаны, Стави – контрабас.
«In Any Tongue» – весьма приметная композиция, на старте которой главный автор с тёмной иронией насвистывает мелодию куплетов (изначально на этом же отрезке планировалось использовать и звук шагов, раздающийся в большом пустом помещении). В тексте Сэмсон упоминается вошедшее в практику современных войн «убийство с чистыми руками» – с помощью дронов. Не только структура, но и звучание куплетов напоминает командные демо «Сomfortably Numb» и те её версии, какие чаще всего звучали со сцены с участием композитора (вокал же Дэвида делает их схожими с парой нестандартных сольных исполнений суперхита, имевших место в 1991 и 92 годах). Пожалуй, этот яркий антивоенный трек, полностью соответствующий уровню Pink Floyd, мог бы неплохо вписаться в третий сегмент «The Endless River».
Партию баса исполняет Гилмор, на рояле – его сын
