Вторая половина 1983 года и начало 1984 года ознаменовались пиком напряженности между Востоком и Западом и появлением лишь тонко завуалированной напряженности внутри Восточного блока. В этот период произошел переход советского руководства от Андропова к Черненко. Более примирительный тон стал звучать и в американских политических заявлениях, направленных на Советский Союз, но не на Восточную Европу. 1984 год стал переходным в отношениях между Востоком и Западом, но прошел без драматических событий. Разногласия в восточном лагере по политическим, идеологическим, экономическим и военным вопросам хотя и не обострились, но сохранились.

Советские попытки сократить разрядку между Востоком и Западом и создать карательные меры в Восточном блоке в определенной степени увенчались успехом, но неожиданной и чрезмерной ценой трений в Восточном блоке. Недовольство по поводу военных контрмер в конце 1983 года со временем угасло, но возникло новое недовольство по поводу продолжающихся политических контрмер. Организованный Советским Союзом бойкот Олимпиады в Лос-Анджелесе в мае принесла неохотное соответствие со стороны восточноевропейских стран (за исключением новаторской Румынии), но вызвала значительный негатив среди населения.

ларную реакцию. Советские попытки заставить Восточную Европу применить политические санкции против Германии увенчались успехом, затормозив несколько хорошо разрекламированных запланированных событий - в частности, вынудив в сентябре отложить на неопределенный срок запланированные и объявленные визиты в Германию лидера Восточной Германии Эриха Хонеккера и лидера Болгарии Тодора Живкова.ro Но в более широком смысле советская кампания провалилась. Восточная Германия не только не приостановила диалог и взаимодействие с Германией, но продолжала его развивать. Например, разрешенная эмиграция на Запад, несмотря на явное советское неодобрение, была увеличена в начале 1984 года (и достигла 33 000 человек, что в четыре раза превышает уровень 1983 года). В июле было заключено соглашение о крупном займе Восточной Германии в размере 683 млн. долларов, несмотря на известные возражения Советского Союза.

В июне 1984 года в Москве состоялся саммит СЭВ, первый с 1969 года. Хотя он ни в коей мере не решил многочисленные проблемы в производственных и торговых отношениях СЭВ, он помог сохранить усилия по их решению. Кроме того, впервые лидеры СЭВ заявили о готовности заключить соглашения со своим западноевропейским партнером, Европейским сообществом (ЕС). Саммит СЭВ ознаменовал квалифицированный успех советских усилий по установлению большей эмномической и общей сплоченности в Восточном блоке, он ничего не сделал, чтобы сдержать растущие разногласия по ряду политических и идеологических вопросов.

На саммите, например, Советы призвали к "сближению" членов блока, но восточноевропейцы практически все подчеркивали различия и необходимость учитывать различия. Черненко в своем заявлении, комментируя саммит, назвал обмен мнениями на встрече "откровенным", а также плодотворным, что является кодовым словом для обозначения разногласий.

Фактически, возникли новые идеологические и политические вопросы. Венгрия, например, поддержала позицию Восточной Германии по продолжению развития связей между двумя немецкими государствами (включая перепечатку ключевых восточногерманских статей даже после нападок на них со стороны "Правды"). Но Венгрия пошла гораздо дальше. Матьяш Сийрос, партийный секретарь по международным отношениям, в январе опубликовал статью, в которой подтвердил роль малых стран в преодолении напряженности между Востоком и Западом и предположил, что интересы членов Варшавского договора уже не всегда совпадают.rn Консервативные чехи немедленно подвергли резкой критике этот "ревизионный изм", но восточные немцы с одобрением перепечатали следующее интервью Сийроса, в котором он повторил свою позицию. Старший заместитель начальника советского отдела ЦК по связям с партиями социалистических стран Олег Рахманин под установленным псевдонимом (О. В. Борисов) подверг резкой критике позиции, занятые венграми. Но венгры не отказались и продолжали придерживаться своей позиции. Заместитель министра иностранных дел Венгрии, ответственный за отношения с блоком, заявил в опубликованном интервью в начале 1985 года, что "государства-члены [Варшавского договора] являются независимыми и суверенными странами, которые без исключения соблюдают принцип невмешательства во внутренние дела друг друга". И снова Восточная Германия незамедлительно опубликовала это интервью в своей прессе.

Очень жесткая советская атака последовала через три месяца в "Правде", снова от сотрудника ЦК hm-d-line Рахманина (под установленным матерью псевдонимом 0. Владимиров). Статья в "Правде" предостерегала от попыток пересмотра блоковых отношений, подчеркивала сплоченность, атаковала концепцию отдельной роли малых государств и подчеркивала, что "главным критерием являются интересы социума", а не интересы какого-либо отдельного государства. Он выступил против "скрытой и даже открытой русофобии и антисоветизма". Статья была перепечатана на следующий день чехословацкими и болгарскими партийными газетами.

Тем не менее, "дебаты" продолжались. Не менее важно и то, что параллельные внутренние советские дебаты по этим же вопросам продолжались и даже усиливались. Предположительно, одной из причин того, что партийные и правительственные чиновники и представители в Восточной Европе чувствовали себя способными высказывать свои взгляды, несмотря на сильную советскую критику, было осознание того, что советское мышление и внутриполитическое равновесие в Советском Союзе находились в постоянном движении. Например, в то время как в 1984 году генеральный секретарь Константин Черненко, премьер-министр Николай Тихонов, министр обороны Дмитрий Устинов и сотрудник ЦК Олег Рахманин подчеркивали западногерманский реваншизм и пытались организовать восточноевропейское "холодное плечо" в отношениях с Западом, другие сотрудники ЦК, такие как Николай Шишлин и Виталий Кобыш, l:.Политический обозреватель "Вестей" Александр Бовина и политический обозреватель "Литературной газеты" Федор Бурлацкий, при неявной поддержке на более высоком уровне, настаивали на разрядке с Западной Европой и игнорировали предполагаемую реваншистскую опасность.

Под руководством Горбачева в 1985-86 годах дебаты продолжались. Однако в ряде других советских статей мнение Рахманина было быстро опровергнуто. Олег Богомолов, директор Института экономики мировой социалистической системы, согласился с восточноевропейским акцентом на национальных различиях в статье в главном политико-теоретическом журнале партии "Коммунист". Бовин защищал роль малых государств, а чиновники ЦК Николай Шишлин, Георгий Шахназаров и другие выступали против позиции Владимирова. Наиболее масштабным был публичный призыв Юрия Новопашина из института Богомолова отказаться от "великодержавных амбиций" и "гегемонистских претензий".

Горбачев сам заявил в своей первой речи на посту генсека, что его "первой заповедью" является укрепление "братской дружбы" "стран великого социалистического содружества". Более того, он подкрепил это делом. В отличие от игнорирования Андроповым восточноевропейских лидеров после его прихода к власти и рутинных встреч Черненко с каждым из них, Горбачев созвал встречу глав партий социалистического лагеря 13 марта, когда они еще находились в Москве на похоронах Черненко. На этой встрече, как теперь известно, Горбачев в не опубликованных впоследствии высказываниях сказал восточноевропейским лидерам, что они должны действовать индивидуально на равных. Хотя это послание поначалу было встречено с одобрением, позже эти лидеры поняли, что с большей свободой приходит и большая ответственность: они не могли рассчитывать на поддержку Москвы.