вооружения - опять же, прежде всего, для предотвращения беспрепятственной политической конфронтации и гонки вооружений. Только когда неожиданно на саммите в Рейкьявике в октябре 1986 года появилась возможность внезапного далеко идущего шага к ликвидации ядерного оружия, противоречивые импульсы в европейском мышлении вступили в игру.

С одной стороны, западноевропейцы были разочарованы тем, что соглашение об ограничении стратегических вооружений не было достигнуто, и что проблемы ракет INF, ограничений по договору SALT II и SDI сохраняются. С другой стороны, они были потрясены тем, что президент Рейган, пусть даже предварительно и условно, согласился на ликвидацию всех стратегических ядерных вооружений в течение десяти лет, и лишь немногим менее обеспокоены тем, что он предложил - и подтвердил после Рейкьявика - ликвидацию всех баллистических ракет в течение десяти лет. С союзниками не проводились консультации по этому предложению, и существовала большая озабоченность по поводу влияния любого такого внезапного изменения в стратегическом балансе на сдерживание. Таким образом, хотя союзники и не были сторонниками неограниченного стремления к SD I, они были благодарны за то, что в Рейкьявике тупиковая ситуация с испытанием оружия в космосе, по крайней мере, предотвратила соглашение о широком ядерном разоружении, в то время как советские обычные вооружения оставались неограниченными. Несмотря на то, что соглашение не было достигнуто, Западные европейцы были обеспокоены тем, что американский президент без их предварительного ведома, а тем более совета или согласия, занял такую позицию по жизненно важному для них вопросу. И снова европейские интересы показались американскому президенту пренебрежительными. Тот факт, что президент действовал частично под влиянием импульса, а частично на основании решения, от которого были отстранены не только они, но и профессиональные военные руководители Соединенных Штатов, вызывал глубокую тревогу. Это снижение доверия сохранялось даже несмотря на то, что никакого соглашения или сокращения вооружений не было сделано. В то же время, европейцы (и аме- риканцы) впервые осознали необходимость продумать свои собственные интересы в глубоком сокращении вооружений и возможной ликвидации ядерного оружия, как серьезные возможности. \\Что повлияет на сдерживание? И есть ли альтернатива сдерживанию как средству обеспечения безопасности - конечной цели? Это были центральные вопросы для альянса в целом, и после Рейкьявика все больше и больше людей в Западной Европе и в Соединенных Штатах видели необходимость тщательно и совместно рассмотреть эти вопросы. Наконец, несмотря на маловероятность скорейшего достижения соглашения, вопрос приобрел некоторую актуальность, так как он оставался в центре внимания      и имел значение не только с точки зрения переосмысления целей контроля над вооружениями и оборонной политики, но и как ключевой вопрос, влияющий на отношения между Востоком и Западом.

В последние месяцы 1986 года Соединенные Штаты стремились продвинуться вперед в тех областях, где Советский Союз пошел на уступки в Рейкьявике, но при этом твердо стояли на том, чтобы не ограничивать ПРО и не увязывать МНВ с сокращением стратегических сил. В ответ советская сторона вновь увязала МНВ со стратегическими силами, а стратегические наступательные силы - с ограничениями по ПРО и космическому оружию, подчеркнув, что все уступки в Рейкьявике были сделаны как часть пакета. 28 февраля 1987 года Горбачев вышел из тупика, согласившись приступить к переговорам по отдельному INF-соглашению, основанному на нулевых уровнях Рейкьявика для США и СССР в Европе, и по сто боеголовок INF на каждого за пределами Европы, в США и СССР соответственно.

Переговоры по отдельным стратегическим и космическим вооружениям продолжались с постепенным прогрессом, но в течение всего 1987 года внимание и усилия обеих сторон были сосредоточены главным образом на переговорах по INF. Горбачев пришел к выводу, что только соглашение по INF является осуществимым, и он был полон решимости восстановить двусторонний процесс контроля над вооружениями через успешные переговоры и соглашение. То, что осталось от режима контроля над стратегическими вооружениями, установленного в 1970-х годах, - Договор по ПРО - находилось под угрозой, а Соединенные Штаты в 1986 году отказались от ранее соблюдавшихся на двусторонней основе ограничений, предусмотренных истекшим Договором по СНВ-1 и нератифицированным СНВ-2. К середине апреля Горбачев, сначала в беседе с госсекретарем Шульцем в Москве, а затем в публичном выступлении, выразил готовность пойти навстречу новой западноевропейской озабоченности по поводу ракет "меньшей дальности INF", или SRINF (с дальностью 500-1000 км в дополнение к ракетам большей дальности INF, или LRINF (с дальностью 1000-5500 км), которые ранее были единственным предметом переговоров по INF. Несмотря на то, что у Соединенных Штатов не было развернутых вооружений категории СРИНФ, в то время как у Советского Союза они были, Горбачев был готов к переговорам о ликвидации этих систем. Таким образом, Горбачев принял то, что стало называться "дубль-нулевым вариантом" для ракет в Европе, ноль LRINF и ноль SRINF. Реакция Европы была двойственной: она приветствовала советские сокращения, но испытывала некоторую тревогу по поводу быстрых шагов по сокращению ядерных вооружений в Европе без сопоставимого движения по сокращению обычных вооружений, в которых Восток имел численный перевес.

23 июля Горбачев пошел еще дальше, согласившись на глобальное обнуление ракет ЛРИНФ и СРИНФ, отказавшись от всех советских ракет INF, размещенных в Азии и Европе. Это упростило проверку и было положительно воспринято в Китае и Японии.

Хотя в переговорах было задействовано несколько других вопросов, единственный, представляющий особый интерес для Европы, возник, когда Советский Союз, который пошел почти на все уступки, настоял на ликвидации также семидесяти двух SRINF "Першинг" IA, имевшихся у Германии, с ядерными боеголовками, предоставленными Соединенными Штатами. Спустя всего несколько недель, под растущим давлением общественности и при поддержке своего собственного министра иностранных дел Ганса-Дитриха Геншера, канцлер Гельмут Коль 26 августа объявил, что Германия ликвидирует свои SRINF, когда это сделают Соединенные Штаты и Советский Союз. Оставались американские боеголовки для этой системы, очевидно, уже неактуальные, но на которых Советский Союз настаивал, чтобы они были удалены в соответствии с соглашением. Первоначально Соединенные Штаты возражали, но через несколько недель присоединились.

Несмотря на некоторое беспокойство в военно-политической бюрократии НАТО, европейские страны приветствовали успех переговоров, когда 8 декабря 1987 года президент Рейган и генсек Горбачев подписали Договор о INF.

В 1988 году переговоры о сокращении стратегических вооружений продолжали продвигаться, но не приблизились к соглашению. Однако после заключения Договора о INF и в преддверии скорого заключения американо-советского соглашения о стратегических вооружениях некоторые европейцы начали выражать обеспокоенность по поводу сохраняющегося неравенства в обычных силах и вооружениях в Европе. Почти ровно через год после подписания Договора о INF, Горбачев снова взял на себя инициативу, в своей речи в ООН