под нос, он заставил мехари лечь, а сам вышел из пещеры, чтобы посмотреть, нет ли поблизости второго разбойника. Тот остался спешенным, однако вполне мог преподнести неприятный сюрприз.

Студенты жадно приникли к бурдюкам, принесенным им Заморой в ответ на их мольбу: «Воды, воды!» Напившись, они с немалым удивлением переглянулись.

— Неужто мы живы, Педро? — спросил Карминильо. — Поверить не могу.

— Смерть прошла на расстоянии вытянутой руки, дружище, но, похоже, на сей раз решила нас пощадить. Впрочем, мы с ней еще свидимся. Чем позже, тем лучше.

Он повернулся к Заморе и, увидев притороченные к седлу верблюда мешки с припасами, добавил:

— Красавица, жажду мы утолили. Нельзя ли теперь чем-нибудь перекусить? У меня с самого кораблекрушения маковой росинки во рту не было.

— Вам повезло, сеньор. Имеются просяные галеты, сушеные фиги и финики.

— Завтрак, достойный марокканского султана! — с иронией воскликнул Карминильо.

— Налетай, приятель, — ответил Педро. — Лично у меня кишка кишке бьет по башке.

Пока Янко с винтовкой сторожил вход, притаившись за камнем, студенты уселись рядом с мехари и набросились на припасы убитого разбойника. Его верблюд отнесся к новым хозяевам довольно благосклонно. Тело прежнего лежало неподалеку, полупогребенное золой и пеплом.

Глава IX

Предательство Янко

До вечера они оставались в пещере, опасаясь нападения второго разбойника, но тот исчез где-то в песчаных дюнах и больше не появлялся.

Все четверо с тревогой размышляли, откуда взялись эти два бербера. Были ли они авангардом большого отряда или разведчиками, которым не терпелось первыми добраться до потерпевшего крушения холька, пока волны не унесли его прочь? Всем известно, что рифы не щадят ни разбившихся кораблей, ни их пассажиров, если, конечно, те не их знакомые контрабандисты.

Стали держать военный совет. Было решено как можно скорее добраться до плато Эр-Риф, а уже оттуда без промедления идти к Гуругу на поиски знаменитого талисмана цыганских королей.

Янко, как обычно, остался недоволен. Даже попытался отговорить друзей, называя их предприятие опасным, безумным и заведомо обреченным на провал, однако Карминильо оборвал его разглагольствования, сказав:

— Боишься местных разбойников, отправляйся в Мелилью под крылышко испанской артиллерии. Только смотри не лишись по пути носа или ушей. В конце концов, ты нам не больно-то нужен.

— Это мы еще увидим, — процедил юноша. — Вы не знаете Эр-Рифа.

— На сей счет тебе ничего не известно. Ты не в курсе, бывал я здесь уже или нет.

Поняв, что спор ни к чему не приведет, Янко, скрепя сердце, сдался. Он не хотел расставаться с Заморой и отправляться на свой страх и риск в Мелилью с одной навахой: выяснилось, что взрыв уничтожил все их запасы оружия.

Маршрут проложил Карминильо, прихвативший из Испании подробную карту местности. Береговые скалы возвышались практически отвесной стеной, поэтому решили пойти к устью мелководной Мулуи, делящей Эр-Риф пополам, и уже там попытаться взойти на плато.

Пропавший разбойник не показывался, и на закате небольшой отряд двинулся в дорогу. Цыганка села на кроткого мехари, похоже позабывшего своего прежнего хозяина, и скрестила ноги на луке седла, упершись ступнями в шею верблюда. Янко взял двухметровый веревочный повод с завязанными узлами. Гитары и винтовки студенты забросили за спины, и маленький караван тронулся в путь.

Ветер почти утих. Лишь время от времени его порывы вздымали над дюнами песчаные смерчи. Прибой продолжал с шумом бить в корму холька, словно море поклялось во что бы то ни стало разрушить и пустить ко дну контрабандистский кораблик.

— Пф! — фыркнул Карминильо. — Чтобы подняться на гору, нам не потребуется ни шлюпки, ни холька. Пусть себе Средиземное море ярится сколько хочет. Нам оно больше не страшно.

На горизонте появились первые звезды. Показался и краешек луны, озарив берег мягким голубоватым светом. Где-то в дюнах злобно рычали и завывали гиены с шакалами, похоже не терявшие надежды добраться до утопленников.

Впрочем, что нашим отважным путешественникам до каких-то шакалов? Им уже пришлось столкнуться с огромными голодными львами, будто Жерару и Бомбоннелю[65]. Куда больше их беспокоил пропавший разбойник. Вдруг он отправился за подмогой? Или сейчас незаметно следил за ними, выжидая удобного момента, чтобы отомстить своим обидчикам?

Карминильо опасался, что вот-вот грохнет ружейный выстрел, и представлял, как Замора, являвшаяся отличной мишенью, падает с верблюда. Каждые сто метров он спрашивал:

— Никто не видит эту каналью?

Но никто ничего не видел. Однако в глубине души они не сомневались, что мавр от них не отстанет.

— Смотри в оба, Педро, — напоминал будущий горный инженер своему другу, тревожась за жизнь цыганки.

— Да смотрю я, смотрю, — бурчал тот. — И вижу одну луну, на которой будто намалевана жуткая физиономия. Видишь? Глаза, нос, перекошенный рот…

— Мавр обязательно постарается на нас напасть.

— Наверняка, Карминильо. Потому-то и держу ушки на макушке.

Маленькая процессия продвигалась по берегу вдоль высокой гранитной стены, под которой можно было укрыться в случае опасности и с удобством отстреливаться.

На море, освещенном полной луной, не было ни одного корабля, хотя испанские канонерки частенько посещали эти места, охотясь на контрабандистов, продававших, рискуя жизнью, оружие горцам, готовым платить троекратную, а то и четырехкратную цену за винтовки и особенно за патроны.

Испанцам приходилось иметь дело с хитрыми и опытными морскими волками, чьи хольки исправно поставляли боеприпасы маврам. Местные племена погрязли в междоусобицах и стычках с презренными горцами Гуругу.

Как ни трудно было идти по песчаному берегу, к полуночи отряду удалось отмахать добрую дюжину миль. Студенты, успокоенные тишиной, нарушаемой лишь шорохом прибоя, предложили сделать привал.

Для них пошла уже третья бессонная ночь, силы иссякали. Даже Заморе приходилось крепко держаться за седло, чтобы не свалиться с мехари. Один Янко оставался свеж и бодр, словно накануне прекрасно выспался и тронулся в путь всего несколько минут назад.

На ночлег расположились среди дюн, образовавших настоящие крепостные валы, за которыми хорошо было держать оборону. Убедившись, что врагов поблизости нет, путники стреножили мехари, легли прямо на песок и уснули.

Но уснули не все. Злокозненный Янко, похоже, действительно выполнял секретные приказы барона севильских цыган, не желавшего отдавать корону в руки женщины. Юноша поглядывал на своих товарищей, неторопливо куря сигарету, словно находился на палубе или в каюте холька. Докурив, он в последний раз бросил взгляд на спящих.

Замора ровно дышала, подложив руки под голову. Рядом лежал маузер. В нескольких шагах от цыганки похрапывали студенты в обнимку со своими гитарами.

По губам Янко скользнула змеиная усмешка.

— Эх вы, трубадуры, — пробормотал он. — В Эр-Рифе требуются отнюдь не гитары. Мечтаете завладеть талисманом? Ну это мы еще посмотрим.

Он