цыгане? Их схватят, Карминильо.

Тот побледнел, в глазах сверкнула ярость столь неистовая, что зрачки полыхнули огнем.

— Иметь винтовку и не иметь возможности ею воспользоваться! — хрипло проговорил он. — Отсюда мы могли бы легко прикончить и людей, и верблюдов.

— Цыганам грозит смерть?

— Янко — наверняка. А Замору они пощадят.

— Плевать мне на цыгана. По-моему, он нам скорее враг, нежели друг. Согласен, Карминильо?

— Будь проклят тот, кто поджег водоросли! — воскликнул молодой инженер.

— И что? Нам остается бездействовать?

— Ты можешь вытащить голову и взять маузер?

— Нет, Карминильо.

— Я тоже. Мы точно в гарроту угодили.

— Зато наши гитары при нас.

— К чему тебе гитара?

— Умирать так с музыкой!

— Ну мы пока не умираем, Педро.

— На что ты надеешься, дружище?

— Не в моих привычках отчаиваться. О нет! Мехари больше не видно! Разбойники скрылись в пещере.

— Тревожишься о Заморе?

— Цыганка отважна и вооружена отличной винтовкой. Если потребуется, она сразится хоть со всеми разбойниками Эр-Рифа, вместе взятыми. К тому же с ней Янко, а он, как ни крути, не трус.

— Слышишь? В пещере стреляют!

— Слышу, слышу. — Карминильо задергался, пытаясь выбраться. — Рядом погибает прекрасная цыганская принцесса, а я торчу тут, ни на что не годный! Если треклятые дыры не вернутся к прежним размерам, помрем от жажды под палящими лучами солнца. Мы даже от хищных птиц не можем защититься!

— Теперь ты, Карминильо, впадаешь в отчаяние?

— Нет, пока нет.

— В пещере продолжают стрелять…

— Слышу…

Всходило солнце. Море засверкало мириадами золотых бликов. Утренний ветер погнал высокие волны. Хольк, до этого кое-как державшийся, разваливался на глазах. Разыгравшаяся стихия разбивала обшивку, выламывала переборки и, добравшись до трюма, швыряла на берег ящики и бочонки. Ветер сек лица несчастных студентов песком, ухудшая их и без того незавидное положение.

— Близится наш смертный час! — воскликнул Педро, тряся головой в безнадежной попытке избавиться от засорившего глаза песка. — Чертова лава! Слой всего несколько сантиметров, а не сломаешь. Если через час цыгане нас не спасут, мы умрем. Я уже спекся. Ах, сколько воды я бы сейчас выпил! Ты как там, приятель?

Карминильо не ответил. Он все вытягивал шею, пытаясь разглядеть, что происходит на берегу. Глаза у него покраснели, веки опухли, но зрение пока не подводило, и он заметил мехари, покинувшего пещеру. Пробежав метров сто пятьдесят, верблюд остановился. Сидевший на нем риф поднял ружье, определенно готовясь стрелять. Туча песка в этот миг поредела, человек и животное были видны как на ладони.

— Смотри, Педро.

— Я наполовину ослеп, но, по-моему, там верблюд.

— Прежде их было два.

— Точно, Карминильо.

— Получается, цыгане преподали разбойникам первый урок?

Грохнул выстрел. Всадник вылетел из седла. Верблюд рухнул на землю, забил ногами и протяжно заревел. Его хозяин поднялся. Постоял, глядя на агонизирующее животное, потряс кулаком и опрометью бросился в песчаные дюны.

— Педро, Педро! — вскричал Карминильо. — Кажется, я обретаю надежду! Кто, как не цыгане, мог открыть огонь по разбойнику? Им известна дурная слава обитателей Эр-Рифа.

— Так ты уверен, что стреляли Янко с Заморой?

— Конечно! Кто-то из них. Главное, Педро, это означает, что цыгане живы.

— Мы об этом и прежде догадывались по выстрелам в пещере.

— Вовсе нет. Стрелять могли патроны в ящиках, до которых не сразу добрался огонь. У меня просто камень с души свалился.

— Тогда почему они не выходят наружу?

— Видимо, боятся засады. Или отправились на наши розыски.

— Ты уже можешь вытащить голову?

— Нет, Педро. Надо подождать, пока горная порода расширится.

— Значит, конец. Я умираю от жажды, а это солнце изжарит нас живьем. А вот и гости! Канальи, только вас нам не хватало.

Педро поднял голову и посмотрел вверх, руками вцепившись в края отверстия, чтобы поддержать тяжелеющее тело.

— Ты о чем, приятель? — спросил Карминильо, заметив, как побледнел его товарищ.

— Над нами кружат ястребы. Сначала выклюют нам глаза, затем примутся за мозг. Мы ведь даже защититься не можем.

Будущий инженер из Саламанки взглянул на небо и охнул, увидев семь или восемь крупных черных птиц с желтыми клювами, кружащих низко над скалой.

— Мой бедный друг, — пробормотал он, — наши мучения будут недолгими.

— Хочешь сказать, мы позволим им продолбить нам головы?

— Что же мы можем сделать?

— Винтовки рядом, а не воспользуешься. Подлые цыгане бежали, бросив нас на произвол судьбы.

— Не верю. Замора так никогда не поступит.

— Тогда лучше бы ей поспешить, пока моя голова не стала лакомством для стервятников.

— Подождем немного.

— Ага, и дождемся смерти, — буркнул Педро.

Ветер внезапно стих, перестав гнать песок, и двое несчастных смогли наблюдать за стремительным полетом новых врагов: крупных, размером с небольшого орла, птиц.

Обладая острым зрением, коршуны издалека заметили две человеческие головы, торчащие из скалы, и решили промыслить себе завтрак. Издавая пронзительные крики, птицы, собравшись в стаю, полетели к берегу.

— Приближаются… — хрипло произнес Педро. — Бедные мои глазки!

В этот миг Карминильо вскрикнул и задергался, пытаясь втянуть голову.

— Ты там не спятил, часом? — спросил Педро.

Коршуны уже подлетали, размахивая крыльями.

— Проходит, Педро! Моя голова! Отверстие расширилось!

Дернув изо всех сил и едва не оставшись без ушей, студент смог втянуть голову в ту самую секунду, когда коршун уже пикировал на него. Скользнув по туннелю, Карминильо схватил винтовку и начал стрелять по хищным птицам.

Педро повезло немного меньше. Ему пришлось повозиться и получить несколько ссадин, но в конце концов спасся и он.

— Вот ведь канальи! — закричал он, тоже берясь за маузер. — Ну сейчас я вам покажу!

Выстрелы следовали один за другим. У студентов был неплохой запас патронов, и несколько коршунов комками перьев упали на прибрежный песок. В живых осталось всего три. Огромные голодные птицы, которым было не занимать храбрости, попытались напасть еще раз, но лишь повторили судьбу товарищей. Однако теперь стреляли не студенты.

— Цыгане! — в один голос воскликнули Карминильо и Педро.

Забрав патроны, винтовки и любимые гитары, с которыми не расстались бы ни за что на свете, друзья спустились по туннелям, выкрикивая:

— Замора! Янко!

Наконец до них донеслось:

— Карминильо! Педро!

В пещере грянул выстрел.

— Не стреляйте! — крикнул Педро. — Это мы!

Выбравшись на еще теплый каменный выступ, они спрыгнули и быстро подбежали ко входу, освещенному солнцем. Ветер стих, пепел улегся.

Замора сидела на мехари, которого Янко держал под уздцы. Увидев студентов, она спрыгнула с верблюда, подбежала к ним и крепко обняла. По щекам у нее струились слезы.

Глаза же цыгана метали молнии. Янко был совсем не рад возвращению саламанкских школяров. Он надеялся, что те задохнулись в дыму, а они объявились живыми, да еще вооруженными. Ругнувшись себе