Он слегка повернулся, и я увидела что-то розовое, мое сердце подпрыгнуло, когда я заметила юбку-пачку на кукле-балерине как раз перед тем, как он засунул ее в наволочку и скрылся из виду. Несколько недель назад мне было грустно, потому что другие девочки в моем классе стали брать с собой в школу своих любимых кукол. Я сказала им всем, что не могу выбрать любимую, но правда заключалась в том, что у меня нет ни одной куклы.

Но я не сказала ему об этом. Медведь Гэр не знал об этом. Но это точно была балерина — я видела!

Ухмылка впилась мне в щеки, и я не сумела сдержать ее, прежде чем Медведь Гэр выпрямился и двинулся к моей кровати.

Я крепко зажмурила глаза, чтобы он не смог поймать мой взгляд, и почувствовала мягкое давление наволочки, полной маленьких подарков, упавшей на кровать у моих ног.

Я была так взволнована, что мне хотелось визжать. Но мне пришлось сдержаться. Я затаила дыхание, чтобы сохранить наш секрет и притвориться, что не знаю, что это он, а не Санта.

— Люблю тебя, маленький ангел, — прошептал Гарет, придвинувшись ко мне и нежно отводя мои волосы от лица.

Мое сердце сжалось от его слов, и я почувствовала их до самых пальцев ног. Он любил меня, а я любила его. Мой большой, неудержимый брат, который всегда знал, что мне нужно, хотя я никогда ни о чем не просила. Мне хотелось вернуть эти слова. Но я должна была продолжать притворяться.

Я знала, что теперь не усну. Я буду лежать здесь всю ночь и ждать, ждать, ждать, ждать, пока он проснется, и тогда я вскочу и закричу, чтобы сказать ему, что Санта был в этом году. Тогда он улыбнется так широко, что у меня засияет все внутри. Мы оба знали, что это был не Санта. Это был он. Единственный человек, в котором я когда-либо действительно нуждалась. Но мы оба хранили этот секрет, и когда я вновь вернусь в школу после каникул, все остальные девочки будут так завидовать, что это сожжет их изнутри.

Пальцы Гарета пробежали по моей щеке, прежде чем он поцеловал меня, и мое сердце заколотилось от любви к нему. Он был единственным, что я действительно хотела получить на Рождество. Только мой старший брат с его большим сердцем и миллионом приключений, ожидающих нас в будущем…

Я вздохнула, когда проснулась, ощущение пальцев Гарета, проводящих по моей щеке, было настолько реальным, что я потянулась, чтобы погладить это место, но вместо него обнаружила там только слезы. Я слегка улыбнулась при этом воспоминании. Как сильно я любила эту чертову куклу-балерину. Я так и не рассказала ему, что после Рождества все остальные девочки больше не приносили кукол в школу. Им всем подарили новых плюшевых Пегасов с радужными волосами и блестящими глазами, а надо мной с моей балериной смеялись. Но мне было все равно. Мне не нужен был глупый плюшевый Пегас, и я не хотела, чтобы они были моими друзьями. Они были мне не нужны. Мне нужен был только Медведь Гэр, и он всегда будет со мной. Или я так думала…

Леон потянулся ко мне и притянул меня ближе к себе в темноте, и я свернулась в клубок, когда он обхватил меня руками, мои колени прижались к его животу, а я обняла себя руками за грудь. Я сильно сжимала руки, чувствуя, как все мои частички пытаются рассыпаться, так как моя боль от потери Гарета искалечила меня на несколько мучительно долгих минут.

Леон прижался лбом к моему, с его губ сорвался тихий болезненный рык, и я подняла взгляд, чтобы встретиться с его глазами, золотистый цвет которых, казалось, клубился в серебристом свете луны, проникавшем через окно. Я не хотела его будить и даже удивилась, что разбудила, учитывая, как крепко он обычно спит, но, полагаю, он знал, что был мне нужен в это мгновение.

— Я должен был быть ему лучшим другом, — вздохнул он, в его голосе слышалось чувство вины. — Я не должен был позволять ему отталкивать меня. Я должен был заметить, что что-то не так. Действительно не так. Может быть, тогда я смог бы…

Я прижалась губами к его губам, когда всхлип вырвался из моей груди, и он притянул меня ближе, медленно целуя в ответ. Это не был обмен, наполненный похотью, скорее, это была общая скорбь и потерянная надежда, но это помогло мне собрать осколки моего сердца обратно в единое целое.

— Если мы не найдем его, я не знаю, переживу ли я это, — вздохнула я, мои глаза щипало, а конечности дрожали, когда я признавала это. — До сих пор я справлялась только потому, что могла сосредоточиться на том, чтобы разобраться во всем этом. На мести и на том, чтобы заставить кого-то заплатить. Но теперь я знаю, что Король — Титан, а я думала, что он был моим, моим… Я думала, что он заботился обо мне. Я думала, может он даже любит меня, хоть немного, Леон. Я знаю, что глупо чувствовать себя настолько преданной, но он был первым взрослым за всю мою жизнь, который дал мне почувствовать, что я важнее всего того, что я могла им дать. Я думала…

Рыдание снова застряло в моем горле, и кровать прогнулась позади меня, когда Райдер переместился обратно в свою форму фейри, его тело изогнулось вокруг моего сзади, когда он поцеловал меня в шею и обвил рукой мою талию.

— У тебя есть мы, детка, — пообещал он. — К черту Титана. К черту всех остальных, кроме нас пятерых. Мы все любим тебя больше, чем тебе может понадобиться, и ни одному бесхребетному ублюдку не сойдет с рук причинить нашей девочке такую боль.

Леон прорычал свое согласие, и я кивнула, не находя слов для выражения своих чувств и просто скучая по брату так чертовски сильно, что не знала, что с этим делать.

Ни один из них не оттолкнул меня, они просто остались здесь, обхватив меня руками, крепко держа меня и позволяя мне горевать.

Мы лежали в постели Данте в оплоте Оскура, который стал нашим новым местом отдыха по выходным, поскольку нам нужно было избегать Лунной территории, где находилась квартира