и твой Кингфишер. Поэтому я разделил вас. За сотни лет до твоего рождения я изменил события твоего рождения. Передвинул фигуры на доске и поместил тебя далеко-далеко, в мир, который никогда не должен был соприкоснуться с его. А потом я наблюдал за тем, как ветви мироздания, вопреки своей природе, вытягивались таким образом, чтобы вы все равно встретились. Я понял, что, как бы я ни манипулировал судьбой, вы с ним все равно столкнетесь. Я ничего не мог сделать, чтобы остановить это.

Фишер говорил, что его мать иногда ошибалась в мелочах, которые имели серьезные последствия. Когда она предсказала, что я ворвусь в жизнь ее сына, то видела меня с заостренными ушами и клыками, как у ее сына. Оказалось, что она не ошиблась. Я должна была родиться феей. Просто бог Хаоса вмешался.

— Почему? — спросила я. — Почему ты хочешь разлучить нас? Какое тебе дело до того, что мы любим друг друга и хотим быть вместе?

Зарет на мгновение задумался. Резко вдохнув, он устремился мимо меня, обогнув дерево, к тому месту на берегу рва, где трава была примята к земле… а ветви дерева были скручены в голые почерневшие узлы. Сначала я не заметила этого, но отсюда было хорошо видно, что огромная часть дерева умирает.

— В природе всему есть противовес, дитя мое. У света есть тьма. У жизни — смерть. У радости — горе. А у добра есть зло. Этот закон действует независимо от того, в каком мире ты существуешь, — сказал он, широким взмахом руки обводя множество листьев на дереве. — Нити, подобные вашей с Кингфишером, сплетенные вместе и пересекающиеся по оси, создают источник силы. Энергия, которую вы двое создаете, вызывает равный и противоположный противовес. Любое возможное будущее, в котором вы будете вместе, закончится гибелью большей части этого дерева. Никто из нас не видит другого пути.

— То есть… ты хочешь сказать, что мы с Фишером несем ответственность за гибель Вселенной?

Зарет покачал головой.

— Не вы лично. Но момент, когда вы встретились, а также момент, когда вы стали парой, — это искры. Пламя в темноте, которое притягивает мотылька. Я должен был попытаться не дать вспыхнуть этим искрам, но, как ты уже поняла, судьбы сами не желают идти по этому пути.

Я чувствовала свое сердцебиение по всему телу.

— А Фишер об этом знает?

Зарет фыркнул.

— Нет. Я подстроил события так, чтобы он попал сюда молодым мужчиной. Его мать только что умерла, и его нрав был резок. — Зарет нахмурился, словно это воспоминание тревожило его даже сейчас. — Он стал врагом моей семьи. Ему позволили жить только потому, что я этого потребовал. Я потратил много времени, изучая различные исходы и пути развития этой вселенной с тех пор, как вы с Кингфишером встретились, и, хотя я так и не нашел варианта, который привел бы к тому, что добро будет преобладать, были пути, которые вели к… неопределенности.

— Неопределенности?

— Пути, где и маршрут, и место назначения скрыты даже для меня. И во всех этих туманных вариантах будущего, где еще сохраняется шанс на жизнь, есть один общий фактор. — Я не хотела знать. Не могла этого слышать. Это было слишком сильное давление. Зарет знал это, я была уверена, но он продолжал. — Вы с Кингфишером сражаетесь плечом к плечу, и вы связаны Богом. — Он указал на письмена, обвивавшие мои запястья. — Эти узы помечают тебя как мою подопечную. Они защищают и тебя, и Фишера от нежелательного внимания моих братьев и сестры.

— Защищают от них?

— Они предпочли бы убить Фишера и бросить кости на то, что будет дальше. Они предпочли бы переждать надвигающуюся бурю и посадить наше дерево заново, когда все будет кончено. Я не хочу, чтобы это произошло. Это разобьет сердца моих дочерей. — Он прервался, наблюдая за тем, как девочки танцуют в поле, подражая колышущейся на ветру траве. Их смех доносился до нас, как сладкая музыка. — Ради них я готов рискнуть. Если ты действительно принимаешь Фишера как свою пару, то должна согласиться на то, что нить твоей жизни будет вырвана из гобелена вселенной. Как только ты это сделаешь, никто из нас не сможет повлиять на твое будущее. Мы вообще не сможем тебя видеть, и мои братья с сестрой тоже не смогут повлиять на временные рамки или события, которые тебя касаются. Ты будешь предоставлена сама себе.

Сама себе? О чем это он?

— Это бремя не должно быть возложено на плечи одного человека. И уж точно не на мои. Я воровка! Всего лишь… одна женщина! Я не могу нести ответственность за…

— Ты ни за что не отвечаешь. Все, что ты должна делать, — это жить своей жизнью.

— Но…

— Позволь мне сказать иначе, дитя, — сказал Зарет, прервав меня. — Ты хочешь, чтобы твой мужчина умер?

— Нет, конечно, нет!

— Тогда именно так ты его спасешь.

— Я… — Что я должна была сказать? Если я соглашусь, то Зарет и другие боги не смогут заглянуть в будущее или как-то повлиять на события, которые должны произойти. Но в любом случае, разве стоит позволять им это делать? Из-за их вмешательства я родилась в Зилварене, а не в Ивелии. Сколько раз они вмешивались в ход судьбы, и сколько людей пострадало из-за этого? Какое право они имели?

Зарет прищурился.

— «К черту судьбу. Она ни черта не решает за меня. Я сама решаю, каким будет мое будущее». Разве не ты говорила это всего несколько дней назад?

Я сказала это. И именно так я думала.

— Да, но…

— Если ты действительно хочешь сама управлять своей жизнью, то именно так ты этого добьешься.

У меня возникло ощущение, что Зарет был в отчаянии — бог, готовый сказать что угодно, лишь бы склонить меня к нужному решению. Но отрицать это было невозможно. Он был богом. Он мог заставить меня сделать все, что пожелает, и все же он предоставил мне выбор.

Я осторожно спросила:

— Насколько болезненно то, о чем мы говорим? Это перерезание нити?

— Не больнее, чем обращение, которое уже начинается в твоем теле, пока мы говорим,