Дмитрий Данилов[519]

Нарративной была изначально и популярная сетевая поэзия, представленная в первую очередь Верой Полозковой и Алей Кудряшевой (Хайтлиной). Обе поэтессы, блестяще пользовавшиеся традиционной просодией, дебютировали в «Живом журнале» и быстро набрали очень большую по его меркам аудиторию. Первую славу Вере Полозковой (р. 1986) принесли балладные, мелодраматические тексты о «гламурных», чаще иноязычных персонажах: «Бернард пишет Эстер: "У меня есть семья и дом. / Я веду, и я сроду не был никем ведом. / По утрам я гуляю с Джесс, по ночам я пью ром со льдом. / Но когда я вижу тебя – я даже дышу с трудом"». Уже в 2010-е её поэзия претерпела перемену, стала и более личностной, и более сдержанной – хотя в поэтическом сообществе многие отказывались (и до сих пор отказываются) признавать её значимость, что само по себе стало одним из сюжетов, питающих её поэтику, где важен мотив самодостаточности. Новейшая поэзия Полозковой учитывает лирический опыт Горалик[520], Дмитрия Быкова[521], Льва Лосева, но и опыт гражданской поэзии 2010-х, и споры того же времени о том, что такое поэтическая оптика:

загадал, когда вырасту, стать никем.

камер видеонаблюдения двойником.

абсолютно каждым, как манекен.

мыслящим сквозняком.

как оступишься в биографию – сразу жуть,

сколько предписаний выполнить надлежит.

сразу скажут: тебе нельзя быть листок и жук.

надо взрослый мужик.

нет, я мудрый ящер, живущий среди пещер.

иногда я склоняюсь к спящему под плащом

и пою ему на ухо: мир бесконечно щедр.

ты теперь прощён.

В чём-то схожую эволюцию прошли Дана Сидерос (р. 1985) и Аля Хайтлина (р. 1987), начинавшая с подчёркнуто светлых, эстетизирующих детство текстов («Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать. Скоро каникулы, восемь лет, в августе будет девять. В августе девять, семь на часах, небо легко и плоско, солнце оставило в волосах выцветшие полоски») и пришедшая к яростной антивоенной лирике. Уже в 2010-е «полозковская» школа поэтической популярности стала школой эпигонов, как правило даже не очень техничных – но неизменно собиравших большие аудитории как в сети, так и на живых выступлениях. При этом поэтессы, стоявшие у истоков феномена, ушли далеко вперёд.

Популярная поэзия 2010-х частично срослась с феноменами поэтического театра и слэма: в Москве, например, поэт и перформер Арс-Пегас (Арсений Молчанов; р. 1988) основал серию вечеров «ЛитПон», на которых иногда объявлялся «свободный микрофон» (то есть выступить со своими стихами мог любой из пришедших на вечер); поэт Андрей Орловский (р. 1991) организовал гастрольный и антологический проект «Живые поэты», в котором участвовали и публикующиеся «в офлайне», и сетевые авторы, а также рок-музыканты и рэперы, – всё это производило не всегда выгодное впечатление эклектики.

В то же время одна из самых замечательных «балладных» авторов 2010–20-х Женя Беркович[522] (р. 1985) – именно театральная режиссёрка, и в этом качестве она была в 2024 году осуждена на шесть лет колонии общего режима по «театральному делу» вместе с драматургом Светланой Петрийчук[523]. Тексты Беркович восходят к поэтике неподцензурных шестидесятников, таких как Александр Галич: например, баллада о разбойнике, распятом рядом с Христом, – злом разбойнике, которого никто не пошёл провожать.

В параллельном же, говоря по-тыняновски, ряду произошла смена музыкальной парадигмы. На протяжении 1990–2000-х российская рок-сцена сохраняла значимость, альбомы «ДДТ», «Аквариума», «Аукцыона», Nautilus Pompilius, «Агаты Кристи», «Калинова моста», позднее – «Мумий тролля», «Сплина», «Ночных снайперов», «Би-2», «Наива», Земфиры[524], Lumen становились событиями и пополняли корпус влиятельных текстов рок-поэзии. Одним из водоразделов в истории русского рока была смерть в 2008 году Егора Летова, который в сознании широкой публики из «маргинальной фигуры» стал классиком. Но к 2010-м рок-поэзия в значительной степени уступила место рэп-поэзии, в которой работали авторы совершенно разного уровня и разных интересов, в том числе создававшие изощрённые, часто нарративные вещи: здесь стоит назвать Оксимирона[525] (р. 1985) с концептуальным альбомом «Горгород», Славу КПСС, Михаила Феничева из группы 2H Company (р. 1979; альбом «Искусство ухода за АК-47» с вполне «новоэпическими» по духу текстами), Айгель Гайсину (р. 1986) из группы «АИГЕЛ» (второй участник группы – Илья Барамия, работавший также с 2H Company, СБПЧ и «Ёлочными игрушками»), Хаски (р. 1993), Noize MC[526] (р. 1985); перечень значительных рэп-авторов этим далеко не исчерпывается. Рэп-батлы на площадках Versus и Slovo в конце 2010-х были не просто культурными, а общественными событиями, набирали миллионы просмотров и становились предметом отдельных статей в «Википедии» (например, батл Оксимирона[527] и Славы КПСС).

Айгель Гайсина[528]

На совершенно другом полюсе в 2000–10-е существовало постконцептуалистское направление, в котором произошли две отчетливые смены поколений. После авторов «Вавилона», родившихся в основном в 1960–70-е, на сцену вышли поэты, родившиеся в 1980-е: это поколение можно назвать «младовавилоновским» – или поколением премии «Дебют», особенно значимой именно в первое десятилетие своего существования. Заметная книжная серия молодой поэзии, выпускавшаяся издательством «АРГО-РИСК», так и называлась – «Поколение». Кто-то из этих поэтов действительно был биографически близок к «Вавилону», «Воздуху» и постконцептуалистскому способу высказывания, в котором личностная, начинающая как бы с чистого листа речь связывается с вольной организацией стиха и установкой на расширение звуковых возможностей; для этого поколения характерен эксперимент с разными формами, принципиальная незацикленность на чём-то одном. Здесь нужно назвать Марианну Гейде (р. 1980), Дину Гатину (р. 1981), Ксению Маренникову (р. 1981), Настю Денисову (р. 1984), Юлию Идлис (р. 1981), Данила Файзова (р. 1978), Ксению Щербино (р. 1980), Петра Попова (р. 1982), Андрея Егорова (1983–2021). Их стихи показывают, как усвоенные приёмы и темы неподцензурной поэзии прошлых эпох трансформировались в новой медиаэпохе – и в новых исторических обстоятельствах, в 2000-е ещё почти не пробуждавших политической агентности. Если в случае с Гейде мы можем говорить о наследовании Елене Шварц (и предвестии популярной в 2010-е «тёмной онтологии»), то в случае c Гатиной – о постоянной языковой игре, постоянно активной лаборатории расщепления и сращения смысла; ранние стихи Гатиной – одни из самых игровых в новой русской поэзии.

вот царство:

здравствуй, говорит, и царствуй,

здравствуй и звучи, как нрав твой

тебе велит.

вот царство: здравствуй, говорит, и царствуй,

а больше ничего не говорит.

зачем мы воздух

воруем друг у друга изо рта –

не говорит,