начинает пролистывать в поисках захоронений 8 февраля или рядом. К его удивлению, многие имена странным образом знакомы. Каждая вторая карточка соответствует записи в круглосуточном журнале.

Вот Джеймс Браун, дело Гилберта, – пацан, зарезанный на Новый год. И Барни Ирли, старый пьяница, которого Пеллегрини нашел забитым в подворотне у Клей-стрит через несколько недель после Латонии Уоллес, – бомж, убитый, когда решил посрать не в том месте. И Орландо Фелтон, гнилой труп с Северной Калверт-стрит, – передоз, чье дело Макаллистер с Макларни закрыли в январе. И мартовский убитый Келлера – тот бандит с неправдоподобной фамилией Айрленд, который зашибал на продаже дури на восточной стороне. Господи, столько бабла – а семья спихнула его на кладбище бедняков. Наркоубийство Даннигена из проджектов Лафайет-Корт… трое младенцев из дела о поджоге Стайнхайса… огнестрел со смертельным исходом на Вайн-стрит, попавшийся Эдди Брауну. Уолтемейер читает с изумлением и улыбкой. А вот этот – Дэйва Брауна, а этого вел Ши. Этим занимался Томлин…

– Короче, вы не знаете, где он, – откладывает карточки детектив. – Правильно, мистер Браун?

– Нет. Не знаю. Не сейчас.

– Я так и понял.

В этот момент Уолтемейер уже готов упростить себе жизнь и плюнуть на Рейфилда Гиллиарда; но медэксперты не отстают. У них на руках вероятное убийство и действующий ордер на эксгумацию, подписанный судьей округа Балтимор, а значит, Гора Сион обязана предоставить тело.

Три недели спустя они пробуют еще раз – зарываются в грязь в шести рядах от того места, где штат перезахоронил Юджина Дейла-старшего, причем теперь в гробу покачественнее. В этот раз Уолтемейер не спрашивает о логике, которой руководствовался управляющий при выборе нового места, – отчасти опасаясь, что ее нет. Присутствуют тот же экскаватор, те же могильщики, те же сотрудники медэкспертизы, которые выволакивают на поверхность второй труп, потяжелее, и внимательно ищут на запястьях какие-нибудь опознавательные знаки.

– Этот больше похож, – с надеждой говорит Уолтемейер, сверяясь с фотографией.

– Я же говорил, – с гордостью отвечает управляющий.

И тут сотрудник медэкспертизы стягивает левый носок и обнажает половину больничной бирки на большом пальце. Можно разобрать только буквы «У-И-Л». Уилсон? Уильямс? Уилмер? Кто знает – и кого колышет, если это никаким местом не Рэйфилд Гиллиард?

– Мистер Браун, – произносит Уолтемейер, с искренним шоком качая головой, – ну вы даете.

Управляющий пожимает плечами и говорит, что на вид все равно похож.

– Может, это бирка неправильная, – добавляет он.

– Господи Иисусе, – говорит Уолтемейер. – Заберите меня отсюда, пока у меня крыша не поехала.

По дороге с кладбища детектив идет вместе с могильщиком. И тот украдкой подтверждает его худшие опасения: в феврале, когда земля промерзла и еще лежал глубокий снег, управляющий велел им вырыть массовое захоронение у ручья; они смогли съехать туда на экскаваторе и не застрять. А затем закинули в одну яму сразу восемь-девять гробов. Так проще, сказал им управляющий.

Пока могильщик заканчивает свой рассказ, Уолтемейер щурится в лучах утреннего солнца, разглядывая мрачный пейзаж. От входа на кладбище, расположенного на вершине холма, открывается вид на большую часть города: торговый центр, здание страховой компании USF&G, башня Мэрилендского банка. Шпили мафиозного притона, город-порт, край отрадной жизни. Местные любят говорить друг другу, что если не можешь жить в Балтиморе, то не сможешь жить нигде.

А как же Барни Ирли? И Орландо Фелтон? И Морис Айрленд? Чем они не угодили, что с ними было не так, что они оказались здесь, на этом паршивом пятачке в о́круге, – пропащие души, над которыми блестят, словно издеваясь, городские небоскребы? Пьяницы, наркоманы, барыги, аферисты, дети, родившиеся не у тех родителей, избитые жены, ненавистные мужья, жертвы ограблений, пара невинных прохожих, сыновья Каина, жертвы Каина – вот жизни, утерянные городом за один год, мужчины и женщины, лежавшие на местах преступлений и заполнявшие морозильные камеры на Пенн-стрит, оставив после себя не более чем красные или черные чернила на доске полицейского департамента. Рождение, нищета, жестокая смерть, а затем – безымянное погребение в грязи Горы Сион. При жизни город так и не придумал цели для этих пропащих душ; после смерти забыл о них окончательно.

Гиллиард, Дейл, Ирли и Айрленд – их теперь не найти. Даже если кому-то захочется вернуть любимого и увековечить о нем память настоящим надгробием на настоящем кладбище, это уже невозможно. Скажем спасибо безымянным могилам и жалким карточкам управляющего. По правде говоря, городу бы следовало воздвигнуть какой-нибудь памятник собственному безразличию – пусть называется Могила неизвестной жертвы. Поставить его на углу Голд и Эттинг с почетным полицейским караулом. Рассыпать перед ним пустые гильзы и каждые полчаса рисовать мелом силуэт на асфальте. Еще заставьте оркестр из Эдмондсоновской старшей школы играть чечетку, и сможете смело брать с туристов доллар с четвертаком.

Пропащие в жизни, пропавшие после смерти. Уж за этим безмозглые владельцы Горы Сион проследили, думает Уолтемейер, бросая на грязный склон прощальный взгляд. За 200 долларов этот так называемый управляющий готов зарыть труп в любой дыре, какая подвернется, потому что какая разница, кому вообще в голову придет их искать. Уолтемейер вспоминает их первую встречу. Да бедный говнюк небось все портки обосрал, когда мы нагрянули с ордером на эксгумацию.

После второй попытки никто больше не пытается эксгумировать несчастного преподобного Гиллиарда. С количеством убийств, и без того предъявленных мисс Джеральдин, об этом можно забыть. Патологоанатомы, юристы, копы – никому не хватает духа снова тревожить могилы. Впрочем, для Уолтемейера уже слишком поздно. Да, действительно, следствие по Джеральдин Пэрриш – лучшее в его карьере, и своей неустанной работой он заслужил репутацию одного из матерых ветеранов убойного. Однако похождения на Горе Сион принесли ему и совсем другую славу.

Будто для его католической совести мало раскопок невинных тел, так еще однажды в январе он вернется в офис и обнаружит на своем столе новую табличку с именем – такие продаются в любом канцелярском.

На ней будет написано: «Детектив Гробальд Осквернейер».

Понедельник, 5 декабря

– Не нравится мне, как он лежит, – говорит Дональд Уорден, наклоняясь над кроватью. – На боку… будто кто-то его перевернул.

Уолтемейер кивает.

– Я думаю, – добавляет Уорден, оглядывая номер, – этот случай в медэкспертизе объявят убийством.

– По-моему, ты прав, – говорит Уолтемейер.

На теле нет травм, пулевых отверстий, ножевых ранений, синяков или кровоподтеков. Вокруг рта видно немного запекшейся крови, но это может быть результатом разложения. Нет в номере мотеля и признаков борьбы или ограбления. Но старик лежит под простынями на правом боку, его спина выгнута под странным углом, словно кто-то его перевернул в