Шрифт:
Закладка:
XXXVIII. А когда войско было распущено, плебейский трибун Сициний, созвав плебс на собрание, объявил день, в который он намеревался совершить суд над Марцием, и призвал как жителей города явиться всем вместе для участия в судебном решении, так и проживающих в сельской округе, оставив труды, прибыть в тот же самый день, чтобы отдать свой голос за свободу и безопасность государства. В то же время он приглашал и Марция присутствовать ради собственной защиты, чтобы тот не лишился ни одного из установленных законом прав, относящихся к судебным разбирательствам. 2. Но консулы, посовещавшись с сенатом, решили не допускать, чтобы народ стал распоряжаться столь большой властью. К тому же у них нашлось справедливое и законное основание воспрепятствовать этому, используя которое они рассчитывали расстроить все замыслы своих противников. И после этого они пригласили предводителей плебса вступить в переговоры, на которых вместе с ними присутствовали их сторонники. Тогда Минуций сказал следующее: 3. «По нашему мнению, трибуны, всеми силами следует изгонять раздор из государства и не спорить с народом ни по какому вопросу, в особенности же теперь, когда мы видим, что вы от насилия обратились к уважению законов и переговорам. За это решение, конечно, одобряя вас, мы все же считаем, что начало должен положить сенат, приняв предварительное постановление: таков у нас обычай, унаследованный от отцов. Ведь вы и сами могли бы засвидетельствовать то, (4.) что с тех пор, как наши предки основали вот этот город, сенат всегда имел названную привилегию, и народ никогда ничего не решал и не ставил на голосование, о чем сенат не принял бы предварительного постановления, и так не только ныне, но даже при царях, — что сенат постановил, это цари и вносили для утверждения на народное собрание. Так что не лишайте нас этого права и не уничтожайте старинный и прекрасный обычай, но, доказав сенату, что вы желаете дела справедливого и разумного, предоставьте народу власть над тем, что решит сенат».
XXXIX. Во время этой речи консулов Сициний был вне себя от их слов и не желал давать сенату власть над чем-либо вообще, но его коллеги, имеющие равные с ним полномочия, по совету Деция[789] соглашались на то, чтобы предварительное постановление состоялось, и сами выдвинули одно справедливое предложение, которое консулам нельзя было не принять. 2. А именно, трибуны предлагали, чтобы сенаторы, предоставив слово и им, кто действует в интересах народа, и тем, кто хочет высказаться за или против, после того как выслушают всех желающих заявить то, что тем кажется справедливым и полезным для общества, тогда только все они подавали бы свои мнения, как в суде, принеся установленную законом клятву: а какой приговор большинством мнений вынесут, это и будет иметь законную силу. 3. Когда же плебейские трибуны согласились, как и требовали консулы[790], чтобы состоялось предварительное постановление, тогда совещание было закрыто. А на следующий день в своем здании собрался сенат, и консулы, сообщив ему условия соглашения, вызвали трибунов и велели изложить то, ради чего они явились. Выступил же Деций[791], тот, что согласился, чтобы состоялось предварительное постановление, и произнес следующее:
XL. «Не тайна для нас, сенаторы, то, что произойдет, а именно, что нас обвинят перед плебсом за наш приход к вам и обвинителем за согласие на предварительное постановление мы будем иметь человека, обладающего равной с нами властью, который считал ненужным просить у вас то, что нам дает закон, и получать в виде благодеяния то, что наше по праву. И мы подвергнемся не самой малой опасности, если нас привлекут к суду, но будем осуждены как перебежчики и предатели и понесем величайшее[792] наказание. 2. Однако, даже зная это, мы все-таки решились явиться к вам, полагаясь на свою правоту и доверившись клятвам, принеся которые, вы выскажете ваши мнения. Так вот, мы, конечно, люди ничтожные, чтобы говорить о столь великих и столь важных предметах, и гораздо ниже требуемого уровня, но вопросы, о которых будем вести речь, не ничтожные. Поэтому обратите на них внимание и, если вам покажется что-либо справедливым и полезным для общества, — а я добавлю, что и необходимым, — добровольно уступите нам получить это.
XLI. Но сначала скажу о справедливости. Именно вы, сенат, когда с нашей помощью изгнали царей и установили политический строй, при котором мы сейчас живем и который мы не порицаем; вы, видя, что плебеи всегда уступают в тяжбах, когда бы ни случился у них с патрициями какой-либо спор, — а их много было, — вы тогда по предложению Публия Валерия, одного из консулов, утвердили закон, разрешающий плебеям, если их одолевают патриции, требовать судебного разбирательства перед народом[793]. И ничем другим, но именно посредством этого закона вы сохранили согласие в обществе и отразили нападения царей. 2. Ссылаясь как раз на данный закон, поскольку, о чем мы говорили, этот самый Гай Марций всех нас обижает и притесняет, мы вызываем его на народное собрание и требуем защищать свои права там. И предварительного постановления здесь не нужно. Ибо, касательно чего нет законов, в отношении этого вы властны вынести предварительное постановление, а народ — поставить его на голосование, но так как закон неизменен, то даже если вы не примете никакого предварительного решения, он, конечно, должен применяться. 3. Ведь, несомненно, едва ли кто станет утверждать, по крайней мере то, что обращение к народу частных лиц, если кому случается уступать в тяжбах, должно иметь законную силу, а у нас, плебейских трибунов, — нет. Так вот, прочно полагаясь именно на это разрешение закона и потому рискнув подвергнуться вашему суду, мы и пришли. 4. Но по неписаному и не установленному законом естественному праву мы желаем именно того, сенаторы, чтобы иметь не больше, чем вы, и не
