Голос Джеффри Харрисона взлетел до крещендо, поднялся высоко к веткам деревьев и спугнул дроздов.

— Не причиняй мне зла, Джанкарло, пожалуйста, пожалуйста, не делай мне зла…

Ответом ему был отдаленный, но яростный собачий лай откуда-то издалека, из-за деревьев. И тут же он услышал, похожий на барабанную дробь, топот бегущих ног и хруст раздвигаемых и ломаемых ветвей. Лавина, которая катилась и приближалась со всех сторон. При звуке собачьего лая Джанкарло согнулся пополам и опустился на корточки. Затем бросился к Харрисону, рванул его к себе, насколько позволяла длина шнура и ринулся в зазор, образовавшийся между его пленником и навесом из корней дерева, нависших над ямой. Ему не хватало дыхания, он задыхался, извивался, чтобы оказаться как можно ниже, при этом прижимал пистолет к затылку Харрисона.

— Если сейчас закричишь, ты мертвец.

С пистолетом, упирающимся в его шею, Харрисон был вынужден играть уже знакомую ему роль.

— Беги ты, маленький дурак, беги.

Он чувствовал волну ужаса, исходившую от юноши, проникавшую сквозь их одежду, они прижимались друг к другу, тело к телу, ощущал тепло плоты сквозь дрожащие и пульсирующие кровеносные сосуды.

— Если ты сейчас уйдешь, у тебя есть шанс.

Он чувствовал, что юноша все глубже вжимается в яму, слышал его голос, слабый и неуверенный.

— Ты мне нужен, Аррисон.

— Ты должен бежать. Сейчас же.

Господи, неужели этот маленький урод не понимает? Время бежать, время увертываться, время лавировать и запутывать следы.

— Если я сейчас побегу, они меня убьют.

Так что же ему делать? Он должен переживать за эту маленькую свинью? Подтереть ему зад, и почистить штаны?

— Мы останемся вместе, Аррисон. Так поступила бы Франка.

Мужчина и юноша лежали в неглубокой яме и напряженно прислушивались.

Вокруг них, невидимая среди деревьев, наступала армия, неуклюжая и пугающая в своем неуклонном приближении, ломающая ветки, которые мешали ее продвижению. Их окружала, вокруг них стягивалась сеть. Ветки трещали и ломались впереди и позади них, они слышали восклицания и брань, и собачий лай.

Харрисон повернулся из своего положения на боку тяжеловесным движением и вытянул шею вверх, пока не увидел лицо юноши.

— Слишком поздно, Джанкарло.

Он говорил с некоторым удивлением, потому что был поражен: теперь положение изменилось, и страх испытывал Джанкарло.

— Ты должен был бежать, когда я тебе говорил.

— Заткнись, — огрызнулся юноша, но в его голосе слышалась дрожь. А потом он сказал медленнее, как если бы ценой огромного усилия ему удалось овладеть собой:

— Мы так не поступаем.

* * *

Карбони с пистолетом, Веллоси с пистолетом-пулеметом, Карпентер, не отстававший от них, — все они бежали, как умели, по узкой тропинке, пришпориваемые криками бегущих впереди и рядом, и рычаньем, свирепым и агрессивным, исходящим из глубин глоток полицейских собак. Они бежали что было сил по земле, затененной деревьями, погруженные в сюрреалистический мир рассветного тумана, медленно убывавшего впереди.

Карпентер увидел, как вице-бригадир полиции материализовался на краю тропинки и поднялся, чтобы преградить путь Карбони и Веллоси. Беспорядочное бегство было прервано, мужчины вокруг них сгрудились, сидели на корточках, пытаясь восстановить дыхание. Лес был заполнен людьми. Слышались переговоры по радио, шепот голосов, искаженные помехами ответы. Поенный совет. Люди сгрудились, опустились на колени, не выпуская из рук оружия.

— Карпентер, подойдите поближе, — кричал Карбони. Казалось, голос его исходил из-под одеяла. Собаки услышали голоса и залаяли. — Они примерно в ста метрах от нас. Мы их окружили со всех сторон, но я не хочу двигаться дальше, пока не станет совсем светло.

— Мы подождем здесь восхода солнца.

— Но он осознал, что происходит, этот Баттистини, он сдастся?

Большие печальные глаза смотрели на Карпентера, плечи поднялись, выражая сомнение.

— Мы должны попытаться. Все зависит от того, действуют ли на него чары Тантардини по-прежнему…

Слова остались несказанными, Карпентер лишь пробормотал грязное ругательство.

— Но он может убить его теперь, пока мы здесь!

— Мы дождемся солнца, — Карбони повернулся и вполголоса снова принялся совещаться со своими людьми.

Вот где все это кончилось. Во влажном лесу с грязью, налипавшей на башмаки и колени брюк. Ты от него на расстоянии брошенного камня, Арчи. Ты можешь встать и крикнуть, и он тебя услышит. Пробежать несколько секунд и ты окажешься рядом. Боже, этот подонок не убьет его теперь? Нет, теперь после всего произошедшего, такого не может случиться! Нет, не может, после этой истории с Виолеттой.

Рассвет наступал неприметно, но неуклонно, он касался листьев, окутывал мужчин, вглядывавшихся вдаль и проверявших затворы своего оружия. Нерешительный, вялый, смеющийся над их нетерпением свет фильтровался сквозь листья и проникал в лес.

20

Горизонтальный и всепроникающий наконечник копья: первый солнечный луч пробился сквозь стену деревьев. Он коснулся земли недалеко от обрушившегося ствола дерева, затерялся среди ветвей и потускнел, но потом вернулся. Его острота одержала победу над серым сумраком леса, полным теней.

Это был момент принятия окончательного решения Джанкарло Баттистини. Двигайся сейчас или будь проклят и погибай, ты станешь уязвимым, мишенью для снайпера, безоружным против газа, вызывающего рвоту, доступным для дробящих кости пуль стрелков. Незаметно двигая руками, он добрался до гибкого шнура, связывавшего щиколотки Харрисона, выругался, убедившись в прочности собственного узла, и с трудом его развязал. Он притянул своего пленника ближе к себе за ворот рубашки и снова потянул его вниз, в яму, так что провод, привязывавший его запястья к корням, удалось слегка ослабить: между ним и корнями образовался зазор. Теперь узел было легче развязать, это было делом нескольких секунд.

— Что мы делаем, Джанкарло?

Мрачная скованная улыбка.

— Отправляемся в новое путешествие, Аррисон.

— Куда отправляемся?

Занимаясь своим делом, связывая обрывки провода, Джанкарло пробормотал:

— Узнаешь?

Юноша связал вместе ту часть провода, которую он снял с ног Харрисона, с тем, который ему удалось высвободить, отвязав его от корней.

— Встань вертикально на колени.

Харрисон вытянулся на всю длину ямы и повращал своими лодыжками, чтобы восстановить кровообращение, и медленно поднял голову над краем ямы. Он напряг спинной хребет и, ощутив непроходящее оцепенение, вызванное ночным сном и неудобной позе, поморщился. Джанкарло сделал петлю и обвил ею грудь Харрисона, протянул шнур за своей спиной и под мышками, а затем снова связал им запястья Харрисона. Плотно прижатый к мужчине, юноша крепко затянул узел, связавший их воедино. Одной рукой он вытащил рубашку Харрисона, заправленную в брюки, и дуло пистолета уперлось в его голое тело. Оружие прочертило царапину на теле Харрисона, когда Джанкарло взвел курок.