Шрифт:
Закладка:
Для Перната начинается процесс духовных блужданий и восхождения, который Майринк уподобляет алхимическому процессу: «Отвалившаяся штукатурка старой стены принимает образ шагающего человека, и снежные узоры на окне принимают вид застывших лиц…Сквозь все эти призрачные попытки мысленных скоплений, проникая через стены будничной жизни, тянется красной нитью мучительное сознание, что наша внутренняя сущность преднамеренно и против нашей воли кем-то высасывается, чтобы сделать пластичным образ фантома». Из случайного разговора Пернат узнает, что он находился ранее в психиатрической клинике, где его ужасные воспоминания были блокированы и скрыты. Закрытую комнату, в которую прячется Голем, герой мгновенно опознает как часть своей души: «Я был сумасшедшим, меня загипнотизировали, заперли комнату, находившуюся в связи с покоями, созданными моим воображением, сделали меня безродным сиротой среди окружающей жизни…Да если бы мне и удалось добраться до входа в эту закрытую комнату, не попал ли бы я в руки призракам, которые заперты в ней»11.
Лунной ночью Пернат, блуждая в подземелье, выбирается на странную лестницу из восьми ступеней и через подъемную дверь в виде Давидовой звезды попадает в ту самую недоступную комнату. Там он обнаруживает колоду карт еврейского тарока и старинные лохмотья, в которые вынужден облачиться. На короткое мгновение он сам в глазах толпы становится легендарным Големом. Затем нищий мудрец разъясняет ему каббалистический смысл фигур пагада («дурака») и «повешенного» (точнее, подвешенного за одну ногу): это символы духовного пути, по которому придется идти Фортунату. Разрываясь между тремя женщинами-символами – дворовой прелестницей Розиной, порочной дамой Ангелиной и чистой душой Мириам, он попадает в сети второй из них. Потрясенный случайной близостью с ней, герой блуждает по ночной Праге и попадает на темную лестницу, ведущую от Малой Страны к Замку, то есть пражскому Граду. Здесь читатель должен вспомнить недавно произнесенные восторженной Мириам слова об ожидании чуда и лестнице Иакова. Герой попадает на Улочку алхимиков, «где в средние века алхимики выплавляли философский камень и отравляли лунный свет». В ее конце виден освещенный домик со стариком, склонившимся над колбами, который не видит и не слышит героя.
Затем друзья рассказывают Пернату, что он только что побывал в легенде: «Тот, кто днем бывает там, видит только большой серый камень, за ним – крутой обрыв и глубокий олений ров…В этом доме, в конце времен, должен поселиться человек… лучше сказать Гермафродит… Создание из мужчины и женщины. У него в гербе будет изображение зайца… Между прочим: заяц был символом Озириса, и отсюда-то и происходит наш обычный пасхальный заяц». Тут же вновь возникает и образ Голема. Теперь это демоническое существо, пытающееся занять место будущего совершенного человека: «место охраняется Мафусаилом, дабы сатана не совокупился с камнем и не родил от него сына: так называемого Армилоса…У него будут золотые волосы, собранные сзади в косичку, два затылка, серповидные глаза и длинные до ступней руки»12.
Следующий этап посвящения героя – мучительно долгое тюремное заключение по обвинению в убийстве, под которое его подвел сгорающий от адской ненависти к человечеству ростовщик Вассертрум. Тем временем начинается развязка психологического ребуса – убийство Вассертрума, отъезд Ангелины, смерть Харусека, мстителя за всех, кто был погублен ростовщиком. В камеру Перната помещают изысканного молодого человека «с лицом Будды», по имени Ляпондер, который служит ему живым предостережением. Это совершенная натура, обладающая медиумическими способностями и подающая герою весть от Мириам и ее отца. Однако он сознательно совершил жестокое убийство и спокойно ждет казни, чтобы искупить некую карму своих предков. Ляпондер разъясняет Пернату, что его блуждания должны окончиться духовным перерождением: «В нас гнездятся как бы две жизни, одна над другой, как черенок на диком дереве, пока не произойдет чудо пробуждения»13.
Выпущенный на свободу, Пернат спешит в Еврейский город, но не может его узнать. Старые кварталы ломают, прокладывают новые, широкие улицы. Вместе с гетто уничтожается и прежний духовный пейзаж: «Весь еврейский квартал представлял собой одну сплошную каменистую пустыню, точно землетрясение разрушило город». Герой видит полуразрушенным и свой дом: «Я взобрался на холм земли, – глубоко передо мной бежал вдоль прежней улицы черный кирпичный ход… Взглянул вверх: как гигантские ячейки в улье, висели в воздухе обнажившиеся комнаты, одна возле другой, озаренные факелами и унылым светом луны. Вот там, наверху, это моя комната – я узнал ее по узорам на стене»14. Не найдя никого из своих бывших знакомых, Пернат поселяется в том самом доме, где видел комнату без входа. Здесь происходит развязка событий. В сочельник герою является его символический двойник, и внезапно начинается пожар. Спускаясь вверх ногами по канату и тем самым став живым олицетворением «повешенного» из колоды тарока, Пернат видит в освещенном окне Мириам и ее отца, и тут же разбивается о камень, похожий на кусок сала. В начале романа герой вспоминал буддийскую притчу о вороне, принявшей камень за кусок сала. Теперь темы буддистского перерождения, каббалистической перемены тел и алхимического философского камня сходятся воедино.
В эпилоге герой – снова современный человек, который лишь пропустил через себя историю Атанасиуса Перната. Он идет в Град, чтобы вернуть шляпу, которой он с Пернатом нечаянно обменялся, и видит, что «дом последнего фонаря» преобразился. Голое дерево теперь покрыто белыми цветами, а улицу замыкает «роскошная выпуклая позолоченная ограда». За ней – цветы и ароматы, на стене мозаика с изображением культа Осириса, а ворота «представляют самого бога: Гермафродит из двух половин, образуемых створками дверей, правая – женская, левая – мужская. Он сидит на драгоценном плоском троне, из перламутра… в полурельефе… его золотая голова имеет форму зайца… Уши его подняты кверху и тесно прижаты друг к другу, так что напоминают страницы раскрытой книги». За воротами «мраморный дом, похожий на храм, и на его ступенях Атанасиус Пернат, и к нему прислоненная Мириам, оба смотрят вниз на город»15. Начинаясь с адских переулков старого гетто, повествование приводит героев к метафизическому триумфу в невидимом обычному глазу райском саду. Интересно, что первый иллюстратор романа, Хуго Штайнер-Праг, не найдя убедительного пейзажа на реальной Золотой улице, изобразил героев на террасе с колоннами – она похожа на ренессансный Летоградек, который находится в Королевском саду, рядом с Градом16.
Романы Майринка показывают выразительные возможности архитектурного пейзажа,
