это началось уже давно, — вновь обращает своё внимание на документы она. — Знаете, Кларисса, у всех просто в голове не укладывается то, что сенатор штата Нью-Йорк Брайан Хилл, который казался всем порядочным человек, хорошим любящим мужчиной… избивал свою жену, избивал её даже, когда она была беременна. Почему вы молчали?

— Были на это причины, — раздражаясь, говорю я, не желая продолжать этот разговор. — Если вас не затруднит, то я попрошу вас приняться за работу, а не болтать со мной о моей личной жизни.

Миссис Уильям на секунду теряется, видимо она забыла, что разговаривает с не простой среднестатистической женщиной Нью-Йорк, которой не повезло с мужем. Я не последний человек в городе, а мой всё ещё муж, едва ли не первый и говорить я буду только со своими близкими, с полицией, адвокатами и с проверенной прессой. Этот разговор с врачом может разлететься по всей больнице, а затем и по всему городу, и каждый раз передавая его другому человеку, в историю будут добавлять что-то своё. Так и рождаются слухи, а мне и без лишних слухов проблем хватает.

Миссис Уильямс соглашается помолчать и не задавать мне личных вопросов. Она осматривает меня, даёт мне рекомендации, говорит о дочери. С Жозефин всё хорошо, в весе ей нужно набрать совсем немного и тогда её можно будет выписывать, но пока она будет в больнице ещё около недели, а меня выпишут уже через пару дней.

Джессика возвращается в палату, спрашивает, что говорит врач и осторожно узнает у меня про Брайана. Я сама ещё ничего не понимаю, в голове всё смешалось как каша, всё запутано и я мало, что понимаю, но одно я точно знаю: я точно развожусь с Брайаном. И я уверена, его снимут с поста сенатора, а что будет дальше и как оно будет… мне неизвестно.

Завтра я должна увидеться с адвокатом, и думаю, тогда мне станет всё более ясно, ведь на данный момент я вообще ничего не знаю о Брайане, о том, что он делает, что предпринимает, чтобы, если и не удержать пост, меня и ребёнка, то хотя бы сохранить свою репутацию, хотя бы какую-то её часть. Ведь миссис Уильямс была права, образ у Брайана был едва ли не идеальный и все действительно с трудом верят в произошедшее. Но кулисы пали, и вся правда вышла наружу или, по крайней мере, какая-то её часть.

Джессика не могла долго сидеть со мной, потому что её дома ждёт дочь, но она успела поговорить со мной и сказать, что многие мои старые знакомые из Нью-Йорка хотели бы меня навестить, но их не пускают даже на порог больницы.

Мне пришлось позвонить Розмари и Бадди, чтобы не тревожить их лишний раз, я сказала им, что у меня всё хорошо, и что меня скоро выпишут, поэтому им нет смысла ко мне приходить, а дальше Джессика сама оповестила об этом всех, кому посчитала нужным.

У меня нет телефона, и поэтому я не получаю постоянных звонков с расспросами от знакомых, от сотрудников с работы, от прессы, чему я безумно рада, потому что именно сейчас я хочу спокойствия, которое и получаю. Но в палате есть телевизор, который я включаю больше для фонового шума, чтобы не находиться в подавляющей меня тишине, но периодически переключая каналы я натыкаюсь на новости, в которых бурно обсуждают Брайана и меня. Весь город буквально в шоке, ведь сенатор штата ударил свою беременную жену. Для людей это немыслимо и смотря на эту ситуацию со стороны, я бы сама не понимала, как такое вообще могло произойти.

Видимо Брайан также скрывается от прессы, как и я, потому что по телевизору о его действиях на данный момент нет и слова, зато обо мне говорят довольно многое. Я не давала интервью и никто из приближённых ко мне людей, а Джек позаботился о том, чтобы никакая информация обо мне не вышла за пределы этой больницы, поэтому по городу моментально разошлись самые разные слухи. Кто говорит, что я потеряла ребёнка, кто-то, что я нахожусь без сознания в очень тяжёлом состоянии, но больше всего мне понравилось то, что я якобы сбежала из города, но в это мало кто верит, потому что информация о том, что у моей палаты дежурит охрана, всё же просочилась в свет.

— Привет, принцесса. — Вдруг слышу я голос Адама и, чувствуя, как буквально ёкает сердце от испуга и удивления, в момент перевожу взгляд на дверь. — Напугал? — с ноткой удовлетворения в голосе спрашивает друг, проходя в палату, и прикрывает за собой дверь.

— Неужели ты действительно приехал? — не скрывая удивления и просящейся на лицо улыбки, спрашиваю я, желая подняться с постели, но быстро сделать это я пока не могу.

— Как видишь, — с ухмылкой говорит Адам, подходя ближе ко мне, и я только сейчас замечаю в его руках букет цветов. — Не вставай.

— Зачем ты…

— Джессика позвонила, всё рассказала и… поздравляю с рождением дочери, — сначала с напряжением, а потом с облегчённой улыбкой говорит Адам и, наклонившись, мягко обнимает меня, а затем вручает цветы.

— Спасибо, — улыбаюсь я, понимая, что с появлением Адама мне словно стало лучше, мне стало спокойнее и ещё более умиротвореннее. — Но тебе всё же не стоило приезжать.

— Ты не мне не рада? — с наигранной обидой спрашивает он.

— Я очень рада тебя видеть, правда, но ты же приехал из Чикаго, а он «немного» дальше Нью-Йорка.

— Как ты себя чувствуешь? — опускается на стул Адам с всё ещё довольной улыбкой на лице.

— Хорошо, — киваю я, наслаждаясь ароматом цветов. — Знаешь, это так странно, понимать, что теперь я меня есть ребёнок, хотя я её ещё и на руках-то ни разу не держала, но всё же… теперь я стала мамой и это… мягко говоря, странно. Я всё ещё это не осознала.

Адам улыбается сидя напротив меня и кивая моим словам и, Боже… я скучала по нему!

— Джек сказал, что, скорее всего, будет суд и не один, — говорит он с угасающей улыбкой, но с нарастающей уверенностью в ясных голубых глазах. — Но ты же знаешь, что Джек сделает всё, что потребуется, чтобы посадить Брайана? И я помогу, и Джессика поможет, а точнее её отец, — кивает Адам, и я беру его за руку.

— Спасибо, — улыбаюсь я, осознавая, что силуэт Адама начинает расплываться перед моими глазами.

— Хватит слёз, Клэри, этот ублюдок получит по заслугам, — сжимает мою ладонь он, и, убрав цветы на тумбу,