Шрифт:
Закладка:
Т. Потюков довел до сведения присутствующих, что в связи с началом учебы в общеобразовательной школе все начальники цехов обязаны отпускать учащихся с работы в 5 часов. Он довел до сведения начальников цехов о том, что все матери, имеющие детей до 8-летнего возраста и работающие в цехах завода, должны иметь в месяц четыре выходных дня.
6 октября.
…Сегодня же в помещении цеха штампов и приспособлений первый день проводились испытания в общеобразовательной школе. В школу записалось со всех цехов 150 человек молодежи, преимущественно комсомольцы. Будут функционировать один четвертый, два пятых, два шестых и два седьмых класса. Однако надо сказать, что в школу идут без особого желания. И это-то очень печально. Директор завода при таком напряженном положении с рабочей силой все же пошел на то, чтоб всех учащихся общеобразовательной школы освобождать от работы на два часа, но этого кое-кто из молодежи недоучел, не понимают или не хотят понять.
8 октября.
На днях, стоя за виадуком у трамвайной остановки он [Пузырев] услышал, как наши рабочие называют трамвай, идущий от Нарвских ворот к заводу, «неустрашимый». И действительно, этот трамвай подвозит рабочих все время к заводу. Десятки раз враг обстреливал район прохождения трамвая. Столько же раз осколками вражеских снарядов рвало провода, а трамвай все же продолжает ходить. В связи с сообщением Пузырева у меня возникла мысль побеседовать с вагоновожатой о ее работе, так как она с первых дней работает на «неустрашимом»…
26 октября.
Следует отметить, что коллектив завода, включившись во всесоюзное соревнование за знамя Государственного Комитета Обороны, показывает прямо-таки чудеса трудового героизма. Так ФСЛ-3 (начальник Михайлов, секретарь партбюро Смирнов, предцехкома Агнетова) еще вчера выполнил месячную программу. Причем надо учесть, что цех целую неделю стоял из-за отсутствия материалов. Зато только за один день, 16 октября, цехом была выполнена ЛА августовской программы. В воскресенье, 25 октября, сталевар Коновалов сварил стали столько, что ею было залито 90 форм, небывалый рекорд. Сегодня закончили выполнение месячной программы 12-й цех (начальник Алексеев, секретарь партбюро Евстигнеев, предцехкома Черновин). Они не только выполнили план, но выпустили сверх плана 5 танковых моторов. К обеду стало известно, что МХ-19 (начальник Баков, секретарь партбюро Иванова, предцехкома Кудряшов) выполнил месячную программу, увеличенную против сентября на 22 %. Честь и слава героям трудового фронта! В 13 часов по радио было передано сообщение о том, что в соревновании в честь 25-летия ВЛКСМ первое место заняла наша комсомольская организация. Комитету ВЛКСМ присуждено переходящее Красное знамя обкома и горкома ВЛКСМ. Панкратов ликует. Вечером состоялось вручение медалей «За оборону Ленинграда» очередной группе рабочих и работниц завода…
Оборона Ленинграда. 1941-1944. Воспоминания и дневники участников / отв. ред. А. М. Самсонов. Л., 1968. С. 541–543.
О. Ф. Берггольц: «Артиллерийский обстрел продолжается»
(Письмо за кольцо)
С осени 1943 года на моем доме, как и на тысячах других домов Ленинграда, появилась новая надпись – белые буквы на синем квадрате: «Граждане, при артиллерийском обстреле эта сторона улицы наиболее опасна…»
Да, нам уже точно известно, какая сторона улицы наиболее опасна, какие улицы наиболее простреливаются, на каких трамвайных остановках или площадях чаще всего ложатся снаряды, – так долго живем мы под непрерывным обстрелом. Более двух с половиной лет не сводят мушки немцы и финны с нашего города, а значит – с каждого из нас.
…Вот и сейчас – не успела я написать два первых абзаца, как слышу характерный свист снаряда (это тяжелый фугасный)… и взрыв и долгий гул (да, это тяжелый, калибр не менее двухсот миллиметров – взрыв сильный, и гул обвала продолжительный). Сейчас – ночь, ноль часов восемнадцать минут… Вот еще свист и взрыв, ближе… Надо уйти из комнаты: она выходит на ту сторону улицы, которая «наиболее опасна при обстреле». А эта, куда я перешла и где продолжаю писать, выходит окнами во двор, в противоположную сторону. (Еще взрыв – ноль часов двадцать три минуты.) Здесь… «безопаснее»! Здесь мне угрожает только прямое попадание снаряда через крышу, прямо в эту комнату. Если же снаряд попадет в кабинет, из которого я ушла, – может быть, капитальная стенка между ним и этой комнатой выдержит, и я останусь жива. Еще три взрыва – один за другим. (Я так и думала, – что это в наш район. Вот диктор объявил обстрел… «Населению – немедленно укрыться», – сказал он.) Сейчас – ночь, ноль часов двадцать шесть минут. В течение восьми минут, пока я писала эту страницу, убиты десятки ленинградцев, разорены десятки квартир. В нескольких минутах ходьбы от меня, в темноте и холоде, льется кровь, рыдают дети, и санитары и дружинницы, освещая ручными фонарями то, что совсем недавно было мирным спящим домом, а теперь – очаг поражения, уносят мертвых и раненых и «складывают людей»… Это термин у нас такой – «сложить человека», то есть собрать его растерзанные части в одну кучку.
Диктор повторяет: «Артиллерийский обстрел района продолжается». Я уже не фиксирую взрывов.
Последнее время немцы начали применять ночные обстрелы. Но это только один из многочисленных приемов обстрела города. За два с половиной года неустанно, с дьявольской изощренностью изобретают враги способы уничтожения горожан. Они до пятидесяти раз меняли тактику обстрелов. Цель одна: как можно больше убить людей.
Иногда обстрел носит характер бешеного огневого налета – сначала по одному району, затем по другому, потом по третьему и т. д. Иногда до восьмидесяти батарей бьют по всем районам города сразу. Иногда дается сильный залп одновременно из нескольких орудий и затем продолжительный интервал – минут на двадцать-тридцать. Это делается с расчетом, что минут через двадцать тишины укрывшиеся люди вновь выйдут на улицу, и тут-то вновь можно дать по ним новый залп. Обстрелы такого рода ведутся обычно по нескольким районам сразу и длятся иногда, как в начале декабря, до десяти и более часов подряд. Этим летом были обстрелы, длившиеся по двадцать шесть часов подряд.
Враг бьет по городу утром и вечером, учитывая, что в эти часы люди идут на работу или возвращаются с нее.
В это время он бьет главным образом шрапнелью, чтобы убивать людей. Шрапнель применяется также часто по воскресеньям и праздникам, когда люди выходят на улицы отдохнуть.
Но сейчас, когда я пишу, он посылает нам не шрапнель, а тяжелые снаряды. Ведь прежде чем убить спящего человека, нужно ворваться к нему в дом… Ночью немцы бьют главным
