– Есть! – кнехты принялись исполнять приказание.

– Ух-х! – махнув секирой, здоровяк датчанин едва не снес деду Никифору голову. Однако тот оказался проворен – подставил под удар ослоп… И замахнулся сам!

– Сержант – арбалетчика! – спокойно приказал брат Гуго.

Арбалетчик выстрелил точно – короткая стрела-болт поразила отважного деда в сердце.

Больше уже никто не сопротивлялся – некому стало. Мужиков не было, большаков и некоторых отважившихся на сопротивление баб убили. Теперь осталось лишь согнать пленников… Отроков и отроковиц. И еще – молодых женщин. Всех тех, кого можно было выгодно продать в том же Полоцке на работорговом рынке… лучше – восточным купцам. Или – в Новгород, новгородцы платили щедро…

– Все? – осмотрев согнанный полон, осведомился фон Цвеллер.

– Все, – орденский сержант Генрих Миллер важно кивнул головой. – Мои люди взяли на плесе группу парней и девчонку. Парням лет по десять – двенадцать. Девчонка – красивая, светленькая.

– Отлично!

– Правда, кусачая, гадина! Брату Францу прокусила руку! Пришлось немножко прибить…

– Оставили убитых? – брат Гуго напомнил про бродяг.

– Да!

– Тогда уходим. Вяжите полон, живо!

Так вот, просто и быстро! И – практически без потерь. Хорошо иметь своего человека в стане врага! Даже – не одного… И вот – результат. Дюжина красивых молодых дев, столько же отроков и еще семь молодух, которые явно знают какое-то ремесло! Ну, ткать да прясть точно умеют. За одну такую мастерицу дадут дюжину полновесных «белых» пфеннигов! «Белых», а не каких-нибудь там «черных», неизвестно кем чеканенных, в которых и серебра-то нет. Именно такими хитрый брат Гуго расплатился с предателем…

Не прошло и пары часов, как крестоносцы и подгоняемые ими пленники уже были за рекою. До орденского замка и комтурства оставалось совсем немного.

И совсем немного оставалась до Ромашково вовремя сбежавшему Онисиму! Еще пара верст…

– Скорее! Скорей! – мальчишка подгонял коня босыми пятками. Хорошо, что успел… Что удалось… Теперь успел бы воевода, дружина…

Снова ветки в лицо… Пригнуться! Вот и знакомая поляна… родник…

– Стой! Кто таков?

Стража! Свои…

– Я… из Ромашкова я! Нас там жгут… Убивают, грабят!

Плотоядно глядя на девушку, Йомантас вдруг прислушался и вздрогнул. Где-то совсем рядом вдруг послышались звуки ревущих двигателей! Миг – и на лесной дорожке у фермы появились рокеры, пятеро пацанов на мопедах… Довольно хулиганистых пацанов!

– О! Девчонка! – притормозив, один из них, лет шестнадцати, похоже, что самый старший, выплюнул окурок. Остальные тоже остановились… Окружили мопедами Ксю, не обращая внимания на Йомантаса, перебросились парой фраз – мат на мате…

– Ух, какая симпотная! – главарь схватил девушка за руку. – Поехали с нами, а? Я знаешь, как целуюсь! А то – распишем групповичок. Тебе понравится!

– Да пошел ты! – резко отпрянула Ксения.

– Ты кого послала, с-сука? – резко вытянув руку, главарь ударил девушку ладонью по щеке, звонко, хлестко и больно…

– Сволочи!

Из синих глаз брызнули слезы…

– А ну, хватай ее, парни… Сейчас здесь и…

Жрец ничего не говорил и почти ничего не делал. Лишь негромко свистнул – из кустов тут же выскочили псы! Злобная рычащая стая…

– Ой-ой, парни!

Хулиганистых рокеров сдуло в момент! Собаки, как по команде, бросились за ускользающей добычей…

Догонят ли? Нет ли?

Йомантас все ж таки сделал несколько снимков. На фоне фермы, в поле, в лесу. Чтоб девушка успокоилась… Даже снял полуголой – в одних только шортиках, правда – спиной. Ксю и впрямь успокоилась и повеселела…

А затем Литовец отвез девчонку на остановку. Прямо к уходящему автобусу поспел.

Жрец просто соблюдал осторожность! Эти парни… собаки ведь не сожрут всех… просто не догонят… Нет! Не в этот раз… Никогда не нужно спешить.

Усевшись в автобус, Ксю вспомнила рокеров недобрым словом:

– Вот ведь козлы!

Козлы-то козлы, да еще какие… Впрочем, девушке было невдомек, что вот эти хулиганистые подростки, действительно, сволочи и козлы, только что спасли ее от смерти… От жуткой и болезненной смерти в лапах языческого жреца!

Глава 3

– А не пора ли и засылать сватов? – выйдя из церкви, вслух промолвил Довмонт. Именно промолвил – как бы для себя, ни к кому конкретно не обращаясь: ни к верному оруженосцу литвину Гинтарсу, с которым вместе еще со времен диких литовских пущ, ни к епископу псковскому и изборскому Финогену, сухонькому седенькому старичку, весьма, впрочем, ехидному и себе на уме, ни к старым друзьям-боярам – Кузьме Косорылу да Митрофану Окуньеву, тем, что за псковские вольности насмерть стояли.

И бояре, и епископ хорошо понимали – не с ними советуется князь, а сам с собой, свою думку думает. Правда, так же хорошо знали – о ком та думка была. О юной красавице Марии, внучке славного воителя Александра Грозны Очи, что разбил свеев на Неве, а тевтонцев – на Чудском озере. Александру Ярославичу – внучка, а князю Дмитрию Переяславскому – другу Довмонта – дочка. Такой вот коленкор.

Будучи в гостях у Дмитрия Александровича, Довмонт впервые увидел Машу… И был поражен в самое сердце – настолько девушка напоминала его возлюбленную (а потом – и жену) Ольгу, из той, страшно далекой и недоступной жизни, там, в будущем!

Сколько ей было тогда, во время той первой встречи? Лет десять, двенадцать, четырнадцать? Густые светло-русые локоны, чистое, слегка вытянутое личико с тонкими нежными чертами… Вылитая Ольга! Лицо, фигурка – все… Даже присловье любимое – одно и то же – чес-слово!

Ну, как вот так-то? Игорь-Довмонт долго не мог поверить… Но ведь так и предсказала когда-то юная куршская жрица Сауле – Солнышко! Сказала тогда, тряхнув медными локонами: ты встретишь еще свою любовь, но не там, а здесь…

Так вот, встретил! И – сколько лет прошло? Уже подросла красавица, уже вошла в женскую силу… Можно и говорить о помолвке! Пора… Не мучить себе видениями долгими зимними вечерами, а заслать сватов, сговориться о свадьбе. Старый друг, князь Дмитрий – Дим-Саныч – явно не будет против…

Маша – красавица и княжна, но и Довмонт давно уже не нищий литовский кунигас Даумантас, неистовый язычник, у которого руки по локоть в крови, а псковский православный князь Тимофей, чья слава гремела от Немецкого моря, Ливонии и Литвы до Новгорода и дальше. Князь…

Псковичи не прогадали, когда-то предложив ему убежище и сделав своим князем!

Довмонт и тогда уже считался великим воином. И пришел не один – с верной дружиной! Для жительства и кормления воины Довмонтовой дружины получили земли близ Пскова, на берегу реки Великой, сам же князь поселился в Детинце, или, как говорили псковичи – в Кроме, Кремле, в отдельных хоромах, состоявших из нескольких просторных бревенчатых изб, соединенных крытыми переходами, и обширного, огороженного солидной оградой двора.

И Довмонт, и его литвины быстро проявили себя в борьбе с крестоносцами, литовцами… и – с Новгородом, коему подчинялся Псков, именуемый новгородским младшим братом.