ответственности за убийство женщины, находящейся в состоянии беременности, является то, что наряду с лишением жизни женщины уничтожается и будущий ребенок. При этом срок беременности значения не имеет.

Это глубоко безнравственное деяние, и повышение ответственности за него вполне обоснованно. Хотя в России убийство матерью зародыша не рассматривается как преступление, насильственное прерывание беременности иным лицом рассматривается как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью.

Как уже отмечалось выше, нельзя уравнивать жизнь эмбриона и жизнь родившегося человека. Безусловно, эмбрион человека – свидетельство зарождения новой жизни, но пока человек не родился, можно вести речь о жизни именно эмбриона. Даже в рамках медицины делается различие между внутриутробной жизнью, возникновение которой отождествляется с моментом зачатия, и внеутробной, когда новорожденный начинает существовать автономно.[158] Однако жизнь эмбриона должна стать объектом уголовно-правовой охраны при условии введения в уголовный закон соответствующих норм.

Определенные проблемы в следственной и судебной практике возникают и при квалификации убийств, совершаемых с особой жестокостью (п. «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ). Специфика проблемы заключается в отсутствии единого подхода как к содержанию субъективной стороны данного преступления, так и к определению самого понятия «особая жестокость». Жестокость до сих пор остается нравственно-этическим феноменом, не имеющим точного определения. Как справедливо отмечает В. И. Иванов, в каннибальской охоте дикого человека на себе подобных не было жестокости в современном смысле этого понятия. Первочеловеку еще не приходило на ум, что процесс охоты, расчленения и поедания агонирующего сородича – явление ужасающее, в высшей степени противоестественное и безнравственное. Нравственное осознание бесчеловечной сущности целенаправленной агрессии человека против другого человека стало формироваться по мере социализации общественного и индивидуального сознания людей, а также развития в их мировоззрении этики, утверждающей человеколюбие в противовес бесстрастности гомоцидальной психологии.[159]

Введя данное понятие, законодатель не определил критерии, которыми следует руководствоваться при квалификации убийства, совершенного с особой жестокостью. Это понятие оценочное, а оценку, которая может значительно разниться от случая к случаю, дают конкретные правоприменители. Обусловливается она как уровнем нравственного развития общества в целом, так и особенностями личности.

В практике под особой жестокостью понимаются случаи, когда перед лишением жизни или в процессе совершения убийства к потерпевшему умышленно применялись пытки, истязания либо ему причинялись особые страдания путем нанесения большого количества телесных повреждений или использования мучительно действующего яда, сожжения заживо, длительного лишения пищи, воды.[160]

Понятие «особая жестокость» относится как к способу совершения убийства, так и к желанию лица причинить особые страдания потерпевшему. Именно то обстоятельство, что данное понятие оценивается правоприменителем, и вызывает определенные судебные ошибки. Выработка критериев определения особой жестокости жизненно необходима.

В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. разъясняется, что установление особой жестокости связывается как со способом убийства, так и другими обстоятельствами, свидетельствующими о проявлении особой жестокости. Однако в данном постановлении не содержится какого-либо определения особой жестокости, а из судебной практики, в том числе и Верховного Суда РФ, видно, что далеко не всегда, например, нанесение большого количества телесных повреждений свидетельствует об особой жестокости.

Данный признак имеет место, когда убийство совершено способом, который заведомо для виновного связан с причинением потерпевшему особых страданий (нанесение большого количества телесных повреждений, сожжение, использование мучительно действующего яда и т. д.).

Так, А., Е. и К. в составе организованной группы насильно посадили потерпевшего Б. в автомашину и, угрожая убийством и применением насилия, потребовали выдать вещи, деньги и ценности. Потерпевший, опасаясь угроз, согласился с требованиями нападавших и впустил их в свою квартиру, откуда А., Е. и К. похитили ценности. После совершения разбойного нападения потерпевшего несколько часов удерживали в подвале гаража, а затем, с целью убийства, вывезли в лесной массив, где в целях сокрытия совершенных преступлений А. и Е. нанесли потерпевшему несколько ударов ножом в сердце и, совместно с К. облили потерпевшего бензином и подожгли. От полученных телесных повреждений Б. скончался на месте происшествия. Действия А., Е. и К. квалифицированы судом по п. «а», «б» ч. 3 ст. 162, ч. 3 ст. 126 и п. «в», «д», «ж», «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ.[161]

Особая жестокость имеет также место, когда перед лишением жизни к потерпевшему применялись пытки, истязание, глумление, а также тогда, когда убийство совершено в присутствии близких потерпевшему лиц. В последнем случае об особой жестокости свидетельствует надругательство над чувствами близких потерпевшему людей, в присутствии которых совершается убийство. Это преступление представляет повышенную общественную опасность; оно является глубоко безнравственным и всегда осуждалось в цивилизованном обществе.

Н. И. Загородниковым было высказано мнение, что расчленение трупа потерпевшего следует считать проявлением особой жестокости[162], однако, на наш взгляд, это вряд ли верно. Глумление над трупом само по себе не может расцениваться как обстоятельство, свидетельствующее о совершении убийства с особой жестокостью. Неприемлемой также является позиция В. Ф. Антонова, который считает, что расчленение трупа либо глумление над трупом, если они совершены непосредственно после совершения убийства и являлись неотъемлемой составной частью преступления, также характеризуют убийство как совершенное с особой жестокостью.[163] Особая жестокость здесь отсутствует, ведь человек уже мертв и не испытывает никаких страданий. Это осознает и виновный, понимая, что издевается над трупом, а не над человеком.

К такому же выводу пришел и Пленум Верховного Суда РФ в п. 8 своего постановления «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» от 27 января 1999 г.

В США суд присяжных приговорил к 1070 годам тюремного заключения Джеффи Дамера – сексуального гомоцидомана, людоеда, в 1988–1991 гг. убившего 15 человек и известного как «милуокский мясник». Однако понятие «особая жестокость» трудноприменимо при квалификации подобных гомоцидальных преступлений. При убийствах, совершаемых гомоцидоманами-имитаторами, как правило, потерпевшие погибают, так и не догадываясь о намерениях убийцы. Гомоцидоманы-имитаторы в завершающей стадии нападения стремятся привести потерпевших в бессознательное состояние. Именно то обстоятельство, что жертвы приводятся в бессознательное состояние, не чувствуют осуществляемых с ними манипуляций, ставит в особую плоскость юридическую квалификацию преступлений, совершаемых гомоцидоманами. Потерпевшие не предвидят страданий и, находясь в бессознательном состоянии, не осознают происходящего и не ощущают боли, а значит, не испытывают нравственных и физических страданий.

Об особой жестокости свидетельствует и наличие множественных ранений. На наш взгляд, это справедливо, ведь многочисленные прижизненные ранения причиняют особые страдания. Действительно, иногда ранения наносятся с целью лишения жизни, а не с целью доставления особых мучений потерпевшему. Но если исходить из того, что данное преступление совершается как с прямым, так и с косвенным умыслом, то виновный не может не понимать, что он причиняет жертве особые страдания. При нанесении потерпевшему многочисленных ударов на протяжении определенного времени с целью убийства, виновный осознает,