Шрифт:
Закладка:
– Что-о? – изумился он. – Чем она провинилась?
Ответа не было. Во внезапной тишине на золотоволосую девушку обратились угрюмые взгляды, в которых читался один и тот же беспощадный приговор. Марк глянул на Ерета: ведь тот, родич первосвященника, сам только что назвал себя женихом Ихазели. Молодой воитель, насупившись, кусал губы, но не произнес ни единого слова протеста.
– Смерть ей! – выкрикнул наконец Элем.
– Смерть ей! – грянуло со всех сторон.
– Чем она провинилась? За что? – повторил Марк и, как бы защищая, положил ей руку на голову.
– Ничем, – ответил Элем. – Но таков закон. Она была наедине с шерном, – указал он на Авия, – и поэтому должна умереть.
– Но ведь она его поймала! – воскликнул Марк.
– Да, поймала. Но пока ловила, была с ним наедине и поэтому должна умереть, живьем зарытая в песок по шею. Таков закон.
– Закон! – зашумело со всех сторон. – Смерть ей! Смерть!
– Да плевать мне на ваши законы! – вскипел от ярости Победоносец. – Вы сами признали меня властелином, и теперь законы устанавливаю я! Желаю, чтобы она жила!
Элем смиренно поклонился:
– Все тебе дозволено, Победоносец, но неужто ты хочешь того, чего не хотим мы? Неужто хочешь, чтобы у шернов рождались дети нашей крови?
Ихазель одним прыжком вскочила на ноги.
– Нет на мне скверны! – выкрикнула она, окидывая толпу горящим взглядом. – Слышите? Нет на мне скверны! Кто посмеет…
И захлебнулась рыданием. Закрыла глаза, снова припала к ногам Марка и повторила тихим, молящим голосом:
– Нет на мне скверны. Вели казнить, Победоносец, но верь: нет на мне скверны.
Марк нагнулся и поднял ее, залившуюся слезами, на руки, как ребенка.
– Она под моей защитой, поняли? – сказал он. – Не сметь ее трогать! Я за нее отвечаю!
Над толпой пронесся ропот, но никто не посмел возразить. А Марк добавил, обратясь к Элему:
– А передо мной за нее отвечаешь ты! Если у нее хоть волосок с головы упадет, я прикажу зарыть живьем в землю тебя!
Он говорил решительно и властно. Никто бы не подумал, что он так скоро привыкнет распоряжаться порядками у лунного народа.
Элем молча потупился.
– А что прикажешь насчет шерна, владыка? – спросил он, помолчав.
– Пока пусть живет. Заприте его понадежней. А теперь ступайте прочь и оставьте меня одного.
Кровля мигом опустела. Авия поволокли вниз по винтовой лестнице и по приказу Элема приковали с распростертыми руками в подземелье собора, который отныне был объявлен жилищем Победоносца, поскольку иного здания ему по росту не было во всей округе.
На кровле осталась одна Ихазель, да еще медливший с уходом Ерет.
Победоносец вопросительно глянул на него.
– Владыка, – сказал Ерет. – Я хотел взять ее в жены…
– А согласился, чтобы ее казнили.
– Нет. Не согласился я. Но такой закон.
– Был, да сплыл.
– Тем лучше для нее, что сплыл. Но все равно никто не женится на женщине, к которой прикасался шерн.
– Не веришь, что на ней нет скверны?
– Хотел бы верить, и раз ты, радость очей наших, со звезд нам ниспосланная, так говоришь, я тебе верю. Но если так, то прошу тебя! Как верный пес, прошу, вели, что хочешь – исполню, но прошу. Не отбирай ее у меня, владыка! Я ее люблю.
Марк рассмеялся свободно, по-земному:
– Да я и в детстве в куклы не играл! На что она мне?
Ихазель, до этого мига равнодушно внимавшая разговору, вскинула на него глаза
В них заметался какой-то мучительный вопрос, но она промолчала, закусила губы и отвернулась, глядя на море. Марк окинул ее взглядом и только тут заметил, что она полуобнажена. И стало не по себе оттого, что Ерет смотрит на нее, такую. Марк снял широкий красный шарф, повязанный на шее, и накинул на плечи девушке. Та не шелохнулась, даже взглядом не поблагодарила.
– О чем задумался? – с ноткой раздражения спросил Победоносец, обращаясь к Ерету, который не сводил глаз с девушки.
Ерет усмехнулся:
– Если бы не ты, владыка, нынче бы счастью моему конец. Потому что я не посмел бы, не решился бы пойти против закона и в эту минуту уже не было бы Ихазели.
Он смотрел на девушку горящими глазами, но приблизиться не осмеливался. То ли стеснялся Победоносца, то ли у нее вид был слишком отсутствующий и неприступный.
– А ты? – спросил Марк. – Ты о чем задумалась? Она подняла на него печальный, но светлый и умиротворенный взгляд:
– О древней повести в книгах, которые спрятаны в подземелье. О блаженной пророчице Аде, которая, не познав мужа, служила когда-то Старому Человеку, а когда он возвращался на Землю, проводила его до самого края Великой пустыни и там окончила свои дни, не сводя глаз с далекой звезды.
Марк смущенно улыбнулся.
– Я-то молодой, а не старый, – сказал он. – И когда буду возвращаться на Землю, возьму тебя с собой. Вас обоих возьму, – торопливо поправился он и указал на Ерета. – Там вы будете счастливы.
Ихазель едва заметно усмехнулась, не сводя глаз с огромного синего моря.
Солнце едва-едва перевалило за полдень, когда, окончательно разгромив логово шернов, народ торжественно проводил Победоносца в собор, провозгласив его единовластным повелителем Луны.
Сражение было упорным и долгим. Штурм начали в полдень, в пору, когда над великим лунным морем каждый день прокатывается гроза. Крепостные стены удалось проломить сразу в нескольких местах. Те, кто раньше при одной мысли о шернах в суеверном страхе осенял себя спасительным знамением Пришествия, теперь, видя во главе воинства долгожданного Победоносца, бросились в бой с неслыханной отвагой и самоотверженностью. Но у дверей башни о трех шпилях встретили отпор, перед которым их воинственный порыв едва не захлебнулся. Его оказали не шерны, а на этот раз выворотни, те самые, что утром постыдно бежали с поля боя, а сейчас отчаянно бились до последнего вздоха, зная, что их ждет в случае поражения. Каждую дверь, каждый коридор, каждый поворот лестницы, каждую ступеньку приходилось брать с бою
Брали числом. Выбитые с одной позиции, выворотни пятились к другой, чуть повыше, и продолжали люто отбиваться. Снаружи бушевала гроза, грохотал гром, черные тучи обваливались проливным дождем, а в узких и скользких от крови проходах башни царил густой мрак, в котором осаждающие шаг за шагом карабкались все выше.
Победоносец не принимал участия в бою внутри сооружения. Слишком рослый, чтобы свободно передвигаться в тесных галерейках, он остался снаружи и только отдавал команды, приглядывая, чтобы, воспользовавшись суматохой сражения, никто из осажденных не вырвался из кольца. А как раз таков и был замысел запертых в башне шернов. Видя, что страх перед их прозванием, который до нынешнего дня заставлял людей сторониться крепости, без следа миновал, и усомнившись в победе, шерны предоставили выворотням защищать доступ на верхние этажи, а сами начали скапливаться на тесной площадке между тремя шпилями, выжидая подходящей минуты для бегства. Марк заметил их и понял, что они задумали на своих неуклюжих крыльях пробиться к морю над головами осаждающих, захватить корабли, оставленные под немногочисленной охраной людей, и, не опасаясь преследования, отплыть в родные края. Он крикнул Ерету, которого держал при себе как бы адъютантом, чтобы тот глаз не спускал с флотилии в бухте, а сам созвал лучших лучников и с их помощью принялся разить появляющихся на крыше шернов. По правде сказать, стрелы из луков, натянутых полудетскими руками здешних вояк, редко долетали до цели и почти не наносили шернам вреда, но зато огнестрельное оружие в руках Победоносца сеяло среди шернов ужасную гибель. И вскоре оставшиеся в живых покинули крышу. Видимо усомнившись в возможности бегства по воздуху, шерны искали спасения внутри стен.
