Не спрашивая разрешения, молодая женщина села на диван, закидывая ногу на ногу.

– Иначе ты бы не пришла, – спокойно отозвался оборотень.

– А зачем мне приходить? Мы вроде сразу всё решили.

– Это когда же? Может, утром, когда ты так быстро сбежала, даже не попрощавшись?

– Не сбежала, а ушла, – процедила Оливия. – И разговаривать нам не о чем. Просто разовый секс, ты же сам так сказал.

Сказал. В тот момент он бы много сказал, лишь бы затащить её в свою постель.

– И часто ты так развлекаешься? – поинтересовался Маркус. – Ходишь по барам и снимаешь мужчин?

Слишком резко. Не стоило это говорить. Оборотень не для этого устроил встречу, чтобы ругаться и обмениваться колкостями. Но все мысли, как и планы, улетели в бездну, стоило только увидеть эту рыжую ведьму. А вместе с ними исчез и здравый смысл.

– Давай кое-что проясним, оpэ Аркор, – процедила Оливия. – Я тебя не снимала и не клеила. Ты сам ко мне подсел!

– Не надо строить из себя обиженную невинность, миарте Фергюсон! – оборвал её мужчина, заметив, как она вздрогнула, когда он обратился к ней по фамилии мужа.

И это еще больше раззадорило. Злость требовала выхода. И образ слащавого человечка, обнимающего ведьму, снова встал перед глазами, окончательно лишая контроля.

Маркус медленно двинулся на неё, чётко выговаривая каждое слово:

 – Да, это я к тебе подсел, но насилия не было! Ты сама дала согласие, сама, по собственной воле, поехала в квартиру! И сама с превеликим удовольствием позволила отыметь себя!

Ему казалось, что хуже быть уже не может.

Но слова уже сорвались с губ, их не вернуть и не исправить.

Яркое пламя вспыхнуло в глубине янтарных глаз за секунду до того, как молодая женщина вскочила с дивана, в два шага пересекла разделяющее их расстояние и влепила ему такую звонную пощечину, что у Маркуса в глазах потемнело.

– Ублюдок!

Вторую пощечину он сделать ей не дал, перехватил руку, сжимая узкое запястье.

– Законность моего происхождения доказана и официально задокументирована, – тихо произнёс оборотень, с каким-то бешеным восторгом смотря в безумное пламя, которое горело во взгляде.

– Да мне плевать! – вскрикнула Оливия и дернулась, пытаясь вырваться. – Пусти! Пусти меня!

Она так непозволительно близко. Аромат тела щекотал ноздри, заставляя внутреннего зверя бесноваться и вставать на дыбы.

– Не пущу! – неожиданно посерьёзнев, произнёс Маркус.

– Что? Ты совсем с ума сошел? – закричала ведьма и снова дернулась.

Оборотень резко потянул её на себя, одновременно с этим разворачивая спиной и блокируя Оливию, не давая ей даже малейшего шанса вырваться. И тут же свободной рукой убрал волосы назад, обнажая шею.

Метки не было.

Маркус хорошо помнил, как кусал её в порыве страсти. Но сейчас на шее не осталось даже крохотного следа, даже намёка. Абсолютно гладкая кожа.

Не может быть!

Зверь внутри ревел от боли, отказываясь признавать увиденное. Он чувствовал совершенно иное и был уверен, что метка есть. Луна, Маркус и сам в это поверил.

А вот разум ликовал. Ведьму нельзя пометить, она не может стать парой оборотня.

Оставалось сердце… Но Маркус пока не понимал, что оно чувствует.

Это всего лишь похоть и интерес. И больше нечего. А с этим справиться можно.

– Пусти! – крикнула Оливия, весьма болезненно ткнув его в бок. Оборотень охнул и ослабил хватку, давая ей уйти. Всё равно, что было необходимо, он уже узнал. – Не смей меня трогать!

Отскочив на пару шагов, ведьма зло на него уставилась, тяжело дыша. На кончиках пальцев вспыхнули искры пламени. Мужчине еще повезло, что она не удаpила его огнем, а просто приложила локтем.

– А то что? – скривился Маркус. – Пожалуешься на меня своему мужу?

На её губах возникла неприятная улыбка, которая исказила красивое лицо. Поднеся руку к своему лицу, Оливия насмешливо произнесла:

– Для того чтобы подпалить тебе шкуру, мне помощь Чарльза не нужна.

И огонь, взвившийся сантиметров на двадцать вверх, был красноречивeе всяких слов.

– Интересно, что скажет Фергюсон, когда узнает, где и как развлекается его любимая жена?

– То же самое можно сказать и о твоей невесте, – потушив пламя, заявила ведьма. – Моритор весьма почтенная, уважаемая и состоятельная семья. Как думаешь, они обрадуются интрижке своего "почти зятя" с какой-то ведьмой? Не забывай, что мы с тобой в одинаковом положении.

– Разве? Кажется, именно от меня зависит подписание контракта, о котором так мечтает твоя семья, – привёл Маркус следующий довод, победно усмехнувшись.

Оливия побледнела.

– Ты не посмеешь.

Оборотень и не собирался. Но ему так хотелось вывести её из себя. Может, это хоть немного успокоит беснующегося внутри зверя, который продолжал реветь от разочарования.

– Как думаешь, если я предложу Фергюсону продать тебя взамен на подписание контракта, он долго будет думать?

Дёрнулась, прошипев что-то про себя. Оборотень даже решил, что она вновь бросится на него с кулаками. Но нет, Оливия застыла, прожигая его ненавидящим взглядом, от которого у него внутри всё переворачивалось.

– Что такое, орэ Аркор? По-другому женщины с вами отказываются спать? Только через угрозы и шантаж? Какая жалость.

– Ты…

Она отступила на шаг, но взгляда не опустила, готовая сражаться до конца. Луна, когда в последний раз кто-то смел так открыто бросить ему вызов, не боясь и стремясь отстоять свои позиции?

– Не советую со мной воевать, орэ Аркор. Даже умирая, я ужалю. Мне терять нечего, – произнесла Лив, после чего развернулась и вышла, громко хлопнув дверью.

Ушла и не увидела, как предвкушающая улыбка сама собой появилась на его губах.

Да, метки на ней не было, но интерес никуда не делся, как и желание обладать. И чем сильнее жертва сопротивлялась, тем больше разгорался азарт.

– Это мы еще посмотрим, Оливия…

Глава 7

Оливия

Как же меня трясло.

Выскочив прочь из комнаты, я отошла на пару метров и застыла, привалившись плечом к стене. Тело продолжала сотрясать мелкая дрожь, а ноги словно стали ватными, лёгкие горели от нехватки кислорода. Я всё никак не могла побороть спазм и вздохнуть полной грудью.

Всё, больше и шагу ступить не могу! Надо успокоиться и остыть! Прямо сейчас! Иначе взорвусь в прямом смысле этого слова!

Меня никто никогда так не бесил и не доводил, даже отчим, чтоб он провалился куда-нибудь.