— Можно, Артем Игоревич?

— Нужно!

Мне кранты. С утра можно было хотя бы кофе вперед войти, сейчас не поможет, разве что со свежевыпеченным пирогом на рушнике — время-то практически обеденное… Я просочилась в кабинет и максимально бесшумно притворила дверь.

— Ну и что это такое было?! — с ходу в карьер начал ведущий.

— Мне надо было срочно переговорить с… ну, кое с кем, я и ушла с офиса, чтобы не мешать и не на глазах…

Скрестивший на груди руки Черкасов переспросил язвительно:

— С глаз долой, значит? Никому не мешать, значит? Мы этих му… мужиков полгода окучивали, Михаил Юрьевич на встречах уже всю печень посадил! Вроде уболтали, внушили, что у нас наикрутейшая фирма, где работают исключительно суперпрофессионалы! И тут выходим такие и видим, как одна из «крутых» сидит на полу и матюкается на всё здание! Гоп-стоп натуральный! Тебе бы еще семки в зубы и кепуху на голову, и готово: пацаны, да я ж только-только с зоны откинулась!

Черкасов слишком хорошо живописал — пришлось закусить губу, чтобы не засмеяться: не та ситуация! Но смешок, хоть и нервный, все равно вырвался, Артем дернулся:

— Ты еще и ржешь?!

Я развела руками:

— Артем, ну прости меня! На самом деле срочный телефонный звонок…

— Самохина, если нас из-за тебя кинут, я просто не знаю, что с тобой Юрьич сделает! Ты можешь свои личные дела дома решать? — Тут Черкасов кое-что припомнил и поспешно добавил: — Но только не ночью!

— Да я бы рада! — взвыла я. — Но ты же знаешь мою маму! Хотя нет, откуда…

Черкасов меня удивил:

— Почему это не знаю? Знаю, конечно. Так ты это своей мамочке так «нежно» в свидании отказывала?

— Да я уже потом ругалась, она не слышала. Надеюсь… — Я встрепенулась. — А ты откуда вдруг ее знаешь?

— Здра-асьте! Мы же на третьем курсе вместе проект делали, у тебя тогда зависали, не помнишь?

— А-а-а… — А ведь точно, совсем забыла! За давностью лет, хе-хе.

Выслушав мой «оправдательный» доклад о шифоньере, Артем задумчиво почесал бровь.

— Да-а… Помню я ее. Светлана… Алексеевна, кажется? С места не сдвинешь.

— Александровна… А шифоньер еще тяжелее! — поспешила я оправдать свое нецензурное поведение.

Черкасов вздохнул.

— Ладно. Иди работать. Сидишь сегодня до последнего, пока я сам домой не пойду! И больше никаких телефонных переговоров: хоть мама, хоть папа, хоть этот… мужик твой! Ясно?

— Йес, сэр! — гаркнула я, ведущий раздраженно отмахнулся.

Легко отделалась. Пока. Если заказчики не дай бог отвалятся (пусть даже не по моей вине!), всех собак именно на меня повесят.

Кстати, в отсутствие директора все преспокойно болтают по телефону: Юлька вон даже уроки делает с дочкой, Макс со своей очередной воркует, Алексеич неразборчиво перепирается с женой…

Опять ко мне исключительное отношение!

* * *

— Самохина, вставай, пошли!

— Куда? — озадачилась я, оглядываясь на натягивающего пальто Артема. Все, кроме нас, уже отправились по домам или еще куда, а я тянула время, честно исполняя черкасовский приказ. Вот почему сегодня, как назло, никто не дал мне никакого срочного задания, было б чем оправдаться перед родительницей! Хотя да, отмазки с моей бдительной мамой не проходят…

— Как куда? — Удивился Артем в свою очередь. — Ваш шкап двигать!

Я чуть опять не села.

— Ты — собрался — двигать — наш — шифоньер?!

— Ну да, а что? А то будешь кивать завтра на отстегнувшуюся спину: ах-ах, не могу работать, у меня так всё болит! Давай-давай, мое время дорого стоит!

И вышел — невыносимо элегантный, с высокомерно задранным носом. Я подобрала челюсть и, наскоро похватав свои вещички, бросилась за ним следом. Чудеса!

Как ни странно, добрались мы через два района куда быстрее, чем с тем ночным таксистом — до моего ближнего. Черкасов только один раз заплутал — не смог проехать через сквозные дворы. Да и понятно — был здесь много лет назад, да и в студенчестве мы пользовались исключительно общественным транспортом …

— Ну наконец-то, дотелепала! — приветливо встретила меня добрая родительница. Я вздохнула, переступая порог:

— И тебе добрый вечер, мамочка! Ты понежнее давай, а то я не одна, спугнешь еще добровольца!

Родительница поправила очки, всматриваясь в маячившего за моей спиной Черкасова.

— Здравствуйте-здравствуйте… О, это же Артем, твой бывший однокурсник, да?

Вот что значит учительская память: столько лет не виделись, а опознала с первого взгляда! Артем заулыбался и закивал, польщенный.

— Сколько лет, сколько зим! — продолжала соловьем заливаться мама. — Как ты вырос…

— Он и тогда был не метр с кепкой, — скидывая куртку и обувь, вставила я.

— …похорошел!

— Бу-га-га! — прокомментировала я, ныряя в мамину спальню и осматривая поле деятельности. Или, скорее, поле боя: безжалостно выпотрошенный мебельный монстр гостеприимно зиял навстречу распахнутыми дверями, его внутренности грудами и стопками возвышались на кровати и на полу. — Мама, ты же еще в прошлый раз обещала разобрать старую одежду и отдать на переработку или в социальную службу! Пальто какой давности? Тридцатилетней? Или что, еще бабушкино?!

— Чтоб ты понимала! — Родительница отобрала у меня тяжелый, неопределенно сизого цвета лапсердак. — Это ведь еще советского производства! Посмотри, какой драп, теперь такого не выпускают, один Китай кругом! Если перелицевать и пуговицы заменить…

Я безнадежно махнула рукой. Сотни раз слушала эти песни!

— Да ладно, как хочешь, мо́ли тоже надо чем-то питаться… А где Димка? Уже поди на кухне наш ужин приканчивает?

Мама забегала глазами.

— У Димы ЧП…

Вот так и знала!

— И какое же? — насмешливо поинтересовалась я. — Пальчик заболел? Носик потек?

— Машина сломалась…

— Он не в курсе, что общественный транспорт в городе еще никто не отменял?

— …и ему обязательно нужно сегодня на СТО!

— Конечно-конечно! Мам, ну почему опять всё я? Детей у тебя, между прочим, двое!

Родительница сделала страшные глаза.

— Евгения, давай перестанем обсуждать наши семейные дела в присутствии посторонних!

— Да какой Черкасов посторонний! — отмахнулась я. — Вон ты, оказывается, сколько лет хранила в памяти его светлый образ!

Ухмылявшийся Артем, слушая нашу обычную перепалку, снимал пиджак и закатывал рукава рубашки.

— Ну раз я уже буквально свой, надеюсь, меня потом накормят ужином? Светлана Алексеев… Александровна, я ведь до сих пор ваши пироги помню!