— Привыкает к роли носителя, господин. Справедливости ради попрошу отметить, что я своевременно предостерег ее от вмешательства, но, к сожалению, госпожа Каримова не посчитала мою просьбу достаточно весомым аргументом для того, чтобы оставаться в стороне. И тем не менее… — бросил он кроткий взгляд на распростершуюся внизу лужайку, временно очищенную от разбежавшихся в страхе тварей, —…подобного стечения обстоятельств я предсказать не сумел.

— А твои способности?

— Можно сказать, что любая идея, возникшая у вашего Древнего и реализованная вами обоими, способна изменить ход событий вплоть до обнуления любого моего предсказания… господин.

— Какой же… увлекательный поворот, — хмыкнул я.

— Именно поэтому впредь я посоветовал бы вам игнорировать его, даже самые невинные на первый взгляд, предложения.

— Проще сказать, чем сделать… Константин, — честно ответил ему. — Но, в любом случае, у нас еще будет время это обсудить. Надеюсь, — со вздохом обвел глазами каменную тушу Генны, похоронившую под собой часть дворцовой территории, двухполосной дороги и половину церкви, изрядно помяв купола.

«Вот тебе и знак, малец! Боги больше не приглядывают за вами. Лишь мы! Мы, в чьи миры вы вторгались и нещадно пытались навести свои порядки!»

— Ну… может, в каком-то смысле ты и прав, — вслух согласился я, но Константин принял это на свой счет.

— Благодарю, господин, — коротко кивнул он.

— Хех, — не удержался Стервятник от едкого смешка. — Так и знал, что давненько следовало что-нибудь поменять в своей жизни.

Да уж… Однако не все перемены бывают к лучшему. И далеко не для всех.

Когда мы спустились вниз и присоединились к остальным, Полиночка с цесаревичем уже были там. Мое появление встретили неоднозначно. Кто-то — настороженно, кто-то — рукоплесканиями и свистом. Я же посчитал оставить выкрутасы Царя без комментариев хотя бы из-за провалов в памяти.

Ксению в бессознательном состоянии взвалил на плечи Константин, даже не поморщившись. Уже в который раз подивился его выносливости, учитывая, что ассистент мой выглядел худощавым, как палка, и бледным, как полотно. Воистину загадочный человек.

— Нам следует отправиться в центральное здание имперского гарнизона, — неожиданно проявил инициативу Леонид Львович, и мы скептически уставились на него. Еще бы… До недавнего момента такие перлы выдавал, что более-менее рациональное предложение из его уст звучало как минимум странно. — Мне уже давно следовало взять всё в свои руки, — словно бы постарался оправдаться цесаревич. — Еще тогда, когда отец передал мне командование гвардией.

— Так почему не взяли? — с вызовом поинтересовалась Ульяна, подбоченившись.

— Потому что вести людей на верную смерть и командовать гарнизоном в мирное время — не одно и то же, — сдвинул он брови. — Род Разумовских всегда действовал, опираясь на дипломатические…

— Ну так чего вы не договорились-то? — кивнула рыжуля на валявшуюся поперек улицы двадцатиметровую образину. — Как говорится, флаг вам в руки и хрен за воротник.

Заметил, как Полиночка стиснула кулаки. И пока конфликт интересов между тварями и людьми не вылился во что-то более серьезное, нужно было предотвратить его еще в зародыше.

— Хорошо, Леонид Львович, — кивнул я. — Будь по-вашему. Гарнизон так гарнизон. Лишь бы в конечном итоге вы не решили перенести на нас всю ответственность за происходящее.

— Этого не произойдет, — заверил цесаревич. — Знаю, что вся ответственность за нанесенные столице разрушения — целиком и полностью лежит на моих плечах. Я должен был своевременно дать отпор «Огням Революции», но…

—…но лучше бы тебе не унижаться сейчас еще сильнее, — встряла Полиночка, грозно зыркнув на брата.

Можно сказать, что вылазка наша хоть и завершилась значительными потерями, но всё-таки принесла свои плоды. Власть имеющий императорский отпрыск замотивирован, в рядах носителей пополнение, а битва с Древним на некоторое время распугала всех окрестных тварей.

Правда, и Шлейфер частично своего добилась, а пригнанная ею иномирская гостья оборвала жизнь Льва Алексеевича. Дворец полуразрушен, а вот что случилось с остальными членами рода Разумовских — пока еще загадка даже для нас. И эту загадку я решил разгадать по пути в здание гарнизона. Благо, располагалось оно совсем недалеко отсюда.

— Как только выяснилось, что Его Императорское Величество слег не от пищевого отравления, матери хватило около часа, чтобы собраться в дорогу вместе с братьями и сестрами, — кратко ввел меня Леонид в курс дела. — Под покровом ночи они покинули Москву на самолете. Осмелюсь предположить, что сейчас они обживаются в Париже и мониторят новостные сводки в надежде вернуться, как только восстание «Огней Революции» подавят. Нечто похожее произошло во время их дебюта, но тогда отец лично отправил нас в Париж под видом запланированного отдыха, оставшись в Москве и держа ситуацию под контролем. Но прежде дело дошло лишь до уличных столкновений, которые оперативно были подавлены совместными усилиями имперской гвардии и полиции. Сейчас всё куда серьезнее… Я уже озвучивал отцу мысль, что за дебютом «Огней Революции» стоит никто иной как герцогиня Шлейфер, но весомых доказательств у меня не было. А теперь поздно надеяться, что мы обойдемся малой кровью. Прорыв, гражданская война… Я никогда не думал, что Российская Империя достанется мне в такое время. Хуже и представить сложно.

— Хуже было бы, продолжи вы сидеть сложа руки, — ответил ему, выслушав своеобразную исповедь.

— Именно поэтому ваше появление в стенах дворца стало для меня знаком. Следует разрешить конфликт, разгоревшийся еще много лет тому назад. Род Шлейфер должен быть стерт с лица Земли, — жестко заявил цесаревич, до побелевших костяшек сжав рукоять меча в ножнах, висящих на поясе. — Либо мы, либо они. Иного уже не дано.

«Вы только гляньте, как преисполнился обосравшийся смертный! Разумеется, он разрешит этот конфликт, но не без нашей же помощи! А после осыплет твою башку бесполезными благословениями и вновь усядется задницей на сияющий стул!»

Такова правда жизни. Маловато в ней справедливости.

«Слова типичного жалкого смертного, ведомого фатализмом, малец! Каждый сам выбирает жизнь себе по вкусу, и только ты определяешь тех, кому кланяться, а об кого вытирать ноги! Даже если тебя пообещают одарить благами несметными, подумай о том, что ты и сам мог бы поиметь все эти блага, не будь ты ходящим на поводу нытиком!»

Не мог не отметить, что в словах Царя была доля истины. С моими способностями, менявшими мир вокруг меня буквально по щелчку пальцев, добиться необходимых для меня благ и вовсе казалось задачей не сложной. Однако эгоизм — не тот путь, к которому я стремился.

«А как тебе то, что каждое живое существо эгоистично по природе своей⁈ Основные наши инстинкты — жрать, размножаться и избегать всяческой опасности, помешавшей бы нам жрать и размножаться. Насколько бы цивилизованно ни было общество, в котором ты находишься, в критический момент, стоя перед выбором, любой из нас, скорее, выберет сохранить собственную шкуру, нежели действовать в интересах общества!»

Что тогда скажешь насчет недавнего поступка Дамьена?

«Дамьен — просто редкостный дебил…»

…зависящий от общества настолько, что вознамерился действовать вопреки инстинктам, о которых ты талдычишь.

«Ой, да иди ты в жопу!»

Что ж, вот и поговорили. И пусть предложение Царя взять всё в свои руки звучало более чем заманчиво, всё же сейчас необходимо было тысячу раз подумать, прежде чем поддаваться на его провокации.

Тем временем мы подошли к центральному зданию имперского гарнизона. Выглядело оно неприметно. Скорее, как рядовое административное, и внутри так же не пестрело изысками архитектурного гения. Наливные полы, крашенные стены с отдельными вставками из темного кирпича.

Поразило меня то, что народу здесь было порядочно. До сих пор точно не знал, сколько гвардейцев состоит на службе у рода Разумовских, но увиденные толпы снующих туда-сюда мужчин и женщин в боевых облачениях впечатляли.

Едва завидев на пороге цесаревича, гвардейцы тут же поспешили к нам, дабы засвидетельствовать Леониду Львовичу свое почтение. Кто-то бесцеремонно принялся расспрашивать его о состоянии здоровья Императора, кого-то больше интересовала ситуация, сложившаяся в столице на текущий момент. Поступали вопросы о том, когда же они наконец дадут бой зарвавшимся революционерам и когда завершится всеобщее бездействие. Раздраженные, уставшие, нетерпеливые, они окружили нашу группу.

Но среди них был человек, заставивший меня удивленно вскинуть брови и одновременно испытать болезненный укол вины. На фоне всего происходящего, я совершенно позабыл о нем, хотя сам Димитрий, будь он жив, наверняка в первую