—Ну что ж,— прочищаю горло,— наверное, пора спустится вниз и послушать, какую пламенную речь ты толкнешь.

—Ты забыла о том, что собиралась вымыть рот. После нашего поцелуя,— серьезным тоном говорит Давид, но в глазах скачут искринки.

—О, да, точно. Спасибо, что напомнил. Воспользуюсь лучше влажной салфеткой. Она с антисептиком,— хмыкаю я в ответ.

Я прохожу мимо него, открываю дверь и почти бегу к лестнице. С Давидом нужно держаться на расстоянии. Он слишком легко преодолевает мои барьеры, которые я строила именно для него. Всего несколько дней в городе, а везде Леонов. Он о моей жизни знает не меньше меня самой. И это бесит больше всего.

Щеки и губы все еще пылают, когда я появляюсь в гостиной. Все взгляды синхронно направляются на меня. И мне начинает казаться, что каждый в этой комнате знает о том, чем мы там с Леоновым занимались.

Особенно пристально меня рассматривает Настя. На ее лице написано недовольство. Мы с ней никогда не ладили и не любили друг друга. Она ревновала меня к отцу, всегда пыталась выставить меня в плохом свете перед родителями. И с годами ничего не изменилось.

—Итак, давайте начнем то, ради чего мы, собственно, здесь собрались.— Минуту спустя появляется и Давид.

Он максимально собран, ни о каких проявлениях чувств и речи идти не может.

—С этого дня к каждому из вас будет приставлена персональная охрана,— продолжает он.

—Но у нас и так была охрана,— с недоумением смотрит на него Настя. Давид же одаривает ее недовольным взглядом.

—До этого момента охрана сопровождала вас только по надобности. Сейчас же она будет с вами двадцать четыре на семь. Парни будут меняться через двенадцать часов. Попытка удрать от них карается домашним арестом. Это мы с вашим отцом обговорили.

Настя громко стонет. Мише, кажется, все равно, он и раньше особо-то никуда не выходил. Ему главное — наличие компьютера и интернета. Я же просто молчу и изображаю скучающий вид. Словно ко мне это все не относится.

—Слава, что все же происходит?— встревоженно хватается за сердце Юля.

—Все будет хорошо, нужно лишь переждать.— Отец подходит к ней, берет за руку, нежно поглаживает, с теплом смотря на жену.— Но безопасностью пренебрегать не стоит,— добавляет он.

Подробностями папа явно делиться не хочет. По крайней мере, точно не в присутствии своих детей.

—Дальше,— прячет руки в карманах Давид, скользя по нам взглядами.— Каждый из вас вечером будет писать свое расписание на следующий день и передавать его мне. Я буду его корректировать, а ваша охрана следить за тем, чтобы вы ему следовали.

—Может, просто посидим несколько недель дома, пока все не уляжется?— предлагает Юра.— Все равно сейчас каникулы.

Настя шикает на него, говорит что-то тихо и недовольно ему на ухо.

Отец делает шаг вперед, берет ситуацию в свои руки.

—Нам нужно создать видимость обычной жизни, пока я буду готовить все для того, чтобы в случае чего покинуть страну незамеченными.

—Господи, Слава, во что ты ввязался?— ахает рядом Юля. Ей пора пить успокоительное. Мне, наверное, тоже.

Настрой отца мне вовсе не нравится. Я не наивная дура, чтобы не понимать: если дойдет до побега из страны — дело дрянь. Поэтому мысленно прикидываю, как теперь выкрутиться из сложившейся ситуации и вернуться в Лондон в ближайшие дни. У меня выставка на носу, а еще четыре заказа. Я не могу так просто сидеть здесь и ждать неизвестно чего. Или же просто исчезнуть под липовыми документами.

—Следующие две недели будут очень важными и напряженными, если… конфликт не уладится, то вы должны быть готовы покинуть страну из любой точки города,— продолжает Давид, ни на кого не обращая внимания.— Для этого каждый из вас сегодня же должен собрать рюкзак на экстренный случай. Никаких телефонов, планшетов, любых других гаджетов, по которым можно отследить человека, чтобы я там не видел.

—Как это никаких телефонов?— перебивает его возмущенная Настя.— Я не могу вот так вот взять и исчезнуть. У меня, вообще-то, блог, подписчики, контент, реклама…

—Настя,— грубо осаждает ее отец,— твои игрушки подождут. Перестань встревать в разговор и дай Давиду договорить наконец-то.

Сестра сразу же кривится, выражая свою обиду, в глазах появляются слезы. Она та еще актриса.

—Вам нужно взять с собой лекарства, в случае если вы что-то принимаете на регулярной основе, несколько пар сменной одежды, средства личной гигиены и то, что вы посчитаете необходимым и что поместится в рюкзак. Скорее всего, пережидать мы будем в наиболее безлюдных местах, поэтому покупать прокладки и тампоны будет негде,— жестко отрезал Давид, при этом сканируя меня и Настю взглядами.

Щеки Насти сразу же вспыхнули. Мне стыдиться нечего. Я с Давидом прожила полгода.

—Все это похоже на дешевый боевик,— вздыхаю я, поправляя непослушные волосы.— Может, мы просто сегодня ночью всей семьей уйдем в турпоход? Горы, палатки, природа. Там даже связь не ловит. И никто нас не найдет.

Давид и папа мою шутку не оценили. Сестра посмотрела так, словно я предложила ей зимой голышом искупаться. Зато Юра воодушевился. Глаза загорелись. А Юля сидела рядом с задумчивым и хмурым видом. Понимала, что грядут перемены и неизвестно, устоит ли на воде плот Смоленских или же пойдет ко дну.

—У вас есть два часа на сборы и на то, чтобы составить завтрашнее расписание дня. А я пока отвезу Леру в отель, чтобы она забрала свои вещи.

—Нет, с тобой не поеду,— выставляю перед собой руки.

—Поговорим на улице,— кивает мне Давид, идя к двери. Тем самым дает понять, что не хочет, чтобы кто-либо видел наши с ним препирания.

Я иду к воротам быстрым шагом. Солнце слепит глаза. Уверенно перебираю ногами, заставляя себя ни разу не обернуться назад.

Я знаю, что он идет за мной. Знаю, что он слишком упертый, чтобы отступить.

Я даже вижу его машину на подъездной дорожке.

Запоздало вспоминаю, что не вызвала такси. Достаю из кармана телефон. Разрядился.

Резко останавливаюсь, сделав глубокий вдох. Нужно просто смириться, пережить эти несколько недель и вернуться к прежней жизни, изобразив провал в памяти длиною дней в двадцать.

Я отсчитываю секунды до того момента, когда Давид поравняется со мной. Точно знаю, что сопротивление в данной ситуации бесполезно. Он не отвяжется.

—Едем за твоими вещами?— спрашивает так, словно уверен уже в том, что я сдалась.

—Если после этого ты исчезнешь из моей жизни — да.— Не смотрю на него, неспешно выхожу из двора.

Давид снимает с блокировки внедорожник. Я не жду приглашения, забираюсь на заднее сиденье сама, чтобы находиться на максимальном от него расстоянии.

Это не остается не замеченным Леоновым. Он одаривает меня хмурым взглядом, кивает своим мыслям и заводит мотор.