и набитый ими под завязку самолетный борт следовал за бортом.

А по вечерам я снова и снова обзванивала механиков, и один из них все же дал мне подобие надежды, пообещав, что если он все же выкроит время, то закажет столь необходимый для моего самолета пропеллер.

Будь Натаниэль днем дома, я бы и его посадила обзванивать механиков, но он постоянно был занят и каждый вечер возвращался домой позже меня.

Через две недели после падения метеорита, а именно в пятницу вечером, он вернулся домой значительно после захода солнца.

Имейте в виду, что до падения Метеорита мы оба особо не придерживались религиозных традиций в отношении субботы, но после… После того – начали, хотя и сами толком не знали почему. Просто так уж нам захотелось, и своим желаниям мы стали, не задумываясь, потакать. Возможно, подсознательно стремясь поддержать преемственность традиций нашего народа.

Я встретила Натаниэля в дверях и взяла у него пальто. Майор Линдхольм – он же Юджин – и Миртл ушли на молитвенное собрание в свою церковь, так что дом на время оказался в полном нашем распоряжении.

– Ты не должен работать после захода солнца.

– Сам знаю, но я же – ужасный еврей. – Он наклонился и поцеловал меня. – Был занят убеждением генералов в том, что нет и опять же нет – русские не могли сбросить на нас Метеорит.

– По-прежнему занимаешься тем же? – Я повесила его пальто на крючок у двери и махнула рукой в сторону кухни, где Линдхольмы оставили включенным свет. – Там найдется кусочек курицы с картошкой на случай, если ты еще ничего толком не ел.

– Ты – моя богиня.

– А ты – действительно ужасный еврей. – Я засмеялась и потащила его на кухню.

Там он со стоном опустился на стул, подался вперед, упер правый локоть в столешницу и положил подбородок на свою раскрытую ладонь.

– Элма, даже и не знаю, как долго еще выдержу эти чертовы совещания. Я там снова и снова повторяю одно и то же. Да разве ж их убедишь? Слава богу, что вызвали представителей ООН, а иначе неизвестно, где бы мы сейчас были.

– Могу ли я тебе хоть чем-нибудь помочь?

Я открыла дверцу холодильника и извлекла тарелку с продуктами, которые загодя приготовила для него.

Он вдруг выпрямился.

– На самом деле… Да. Если у тебя найдется на это время.

– Его у меня в изобилии.

– Как полагаешь, возможно ли рассчитать размер и массу метеорита? – Его голос слегка дрогнул, и он запнулся. Сжал губы, а затем изобразил на лице подобие улыбки. Прочистив горло, он продолжил: – Не сомневаюсь, что с конкретными цифрами, полученными в результате достоверных математических вычислений, я раз и навсегда докажу им, что русские к Метеориту ни малейшего отношения не имеют. Окончательно докажу наконец, что они просто-напросто были не в состоянии сдвинуть его.

Я поставила перед ним тарелку и поцеловала в затылок.

– Уверена, что твое задание мне под силу. Разумеется, мне потребуются данные, полученные правительством из самых различных источников.

– Просто скажи мне, что нужно, и тебе будет предоставлена любая необходимая информация.

Забавно получилось. Всю неделю я помогала Миртл с беженцами, но постоянно задавалась вопросами.

Почему я выжила? Почему именно я, а не кто-нибудь иной, чьи способности и навыки оказались бы сейчас более востребованными, чем мои?

Я помогала людям, но… но с работой, которую я выполняла, справился бы кто угодно. Я была всего лишь винтиком, заменить который не составляет труда.

Теперь я знала ответ.

Вычисления, чистая абстракция чисел – это мое, уж это я смогу!

7

РАДИОЛЮБИТЕЛИ ПОМОГУТ ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЕ

ФИЛАДЕЛЬФИЯ, штат Пенсильвания, 17 марта 1952 года

Подразделения гражданской обороны для координации помощи пострадавшим от падения Метеорита используют в зоне бедствия самое различное коммуникационное оборудование. Так, в дополнение к обычным телефонам спасатели повсеместно задействуют переносные радиопередатчики, рации, армейские полевые телефоны, а в качестве вспомогательного канала связи – даже установленные на гражданских автомобилях любительские радиостанции, обслуживаемые волонтерами-радиолюбителями.

По вечерам я работала над расчетами для Натаниэля. После дневных хлопот с беженцами погружение в мир чисел успокаивало меня.

Сегодня, к примеру, я разлила огромным черпаком собственноручно приготовленный мною суп по многочисленным мискам и тарелкам девочек из отряда скаутов и их вожатых. Они отправились в поход незадолго до падения Метеорита, и во время удара им посчастливилось оказаться в Хрустальных пещерах. Почувствовав колебания почвы, которые они поначалу приняли за землетрясение, девочки, да и вожатые тоже, не на шутку перепугались, а потом поднялись наверх и обнаружили, что привычный им мир перестал существовать.

Итак, числа. Числа были утешением. В расчетах были логика и порядок. Я могла собрать воедино разрозненные события и извлечь из них смысл.

Еще одной отдушиной, благодаря которой мне удавалось тогда обрести порядок посреди воцарившегося хаоса, оказалась кухня. Поначалу я исполняла там лишь обязанности поваренка – мыла посуду, резала овощи и прочее в том же духе, но одновременно с тем исподволь уговаривала Миртл доверить мне хотя бы элементарные поварские обязанности. И в конце концов все же уговорила, и через неделю моих мытарств она сжалилась-таки и поручила мне приготовление десерта. Еще через два дня разрешила в одиночку состряпать целый ужин, ну а теперь мы с ней готовим по очереди.

Была ли кухня кошерной? Определенно нет. Но я по этому поводу ни разу не переживала.

Открыв ближайший к раковине шкафчик, я обыскала его сверху донизу и наконец нашла мерный стакан. Сегодня на ужин будет пирог с курицей. Начинка вовсю томится на плите, источая божественные ароматы сливочного масла с тимьяном. В некотором смысле выпечка сродни математике: желаемый результат получаешь, только если все компоненты использованы в правильной пропорции и в должное время.

Направляясь к холодильнику, я бросила мимолетный взгляд через дверной проем в гостиную. Миртл полулежала на диване, потягивая вино из бокала, ее ноги покоились на коленях у Юджина, и тот умело массировал жене стопы.

– …сделать ничего не можешь?

– Увы, лапушка. Я пытался. – Он поморщился и склонил голову набок, продолжая водить большим пальцем по подушечке ее стопы. – Ведь сама же знаешь, что я лечу лишь туда, куда прикажут.

– Но ведь прибывает самолет за самолетом… И на каждом борту – одни лишь белые. А где же наши? Их вообще кто-нибудь спасает?

И как только я этого прежде не замечала? Замерев в позе человека, открывающего холодильник, я судорожно перебирала беженцев в памяти, надеясь вспомнить