— Поняла! Значит, по номерам мы узнаем, какие части здесь!

— Верно! — так что прячь письма и торопись назад.

Лара смогла благополучно добраться до отряда. В Москву полетела радиограмма с номерами воинских частей противника. Так командование узнало о передислокации двух венгерских дивизий с Карельского фронта на Псковщину.

В августе 1943 Лару Михеенко зачислили в 21-ю партизанскую бригаду Ахременкова. Это подразделение специализировалось на диверсионной работе, на подрыве шоссе, железных дорог и мостов. Юная разведчица прошла курс подрывника и участвовала в «рельсовой войне».

В её послужном списке значится несколько операций.

Сначала были осуществлены подрывы поездов на станции Железница. Потом — железнодорожного «Савкина моста» на реке Дрисса на трассе Полоцк — Невель. За смелость в тех операциях Ларису Дорофеевну Михеенко представили к ордену Отечественной войны I степени и наградили медалью «Партизану Отечественной войны» I степени.

В начале ноября после выполнения очередного задания она вместе с подругой Валей оказалась в деревне Игнатово. Девочки остановились на отдых в доме знакомой женщины. Чуть позже зашли ещё два партизана. Николай и Геннадий были вооружены автоматами.

Хозяйка всех накормила. Пора было гостям уходить в отряд, но за окном мелькнули каски солдат и фуражки полицаев. Лара их заметила и крикнула:

— Немцы!

— Прикроем, уходите! — ответили партизаны, хватая автоматы.

Но дом был окружён. Началась перестрелка, в которой погибли оба молодых бойца. Тогда Лара схватила автомат Николая и продолжила отстреливаться, пока не кончились патроны. А потом спрятала в кармане пальто гранату.

Немцы, понимая, что у обороняющихся кончились патроны, ворвались в дом.

Они не поверили хозяйке, что девочки её дочери, а стреляли только погибшие бойцы.

Солдаты увели Лару на допрос. Офицер ударил её по лицу и грубо спросил:

— Как тебя зовут? Ты партизанка?

— Да! — воскликнула Лара, решительно выхватила из кармана гранату и бросила её врагу прямо под ноги.

Граната не разорвалась…

4 ноября после издевательств и жестоких пыток четырнадцатилетнюю разведчицу расстреляли. Погибла и её подруга Валя.

Но уже на следующий день по соседним деревням Псковщины в разведку ушли её подруги Раиса и Фрося…

Муся Пинкензон

С четырёх лет Абрам — мама Феня Моисеевна всегда ласково называла его Мусей — учился играть на скрипке. Его наставником в родном городе Бельцы в Молдавии стал маэстро Эккельринг. Он сразу отметил у мальчика талант к музыке.

— Тебе нравится играть на скрипке? Ты сам захотел учиться или папа с мамой задумали сделать из тебя музыканта?

— Сам… Когда в первый раз услышал живую скрипку, то сразу попросил папу мне её купить.

— Да, Абрам, я чувствую, что у тебя дар к музыке. Если не будешь лениться и каждый день сумеешь играть часа по два, то станешь большим музыкантом.

— Я не буду лениться, маэстро, — пообещал Мусик. — Буду даже по три часа играть!

Так он и поступал. Пока другие мальчишки играли в футбол или казаки-разбойники, стоял у раскрытого окна, смотрел на ребят, но играл, играл, играл… И делал это с прилежанием и любовью.

И вот уже через год он выступил на концерте. А в одиннадцать лет с учителем музыки готовился к Первой республиканской олимпиаде художественной самодеятельности школьников Молдавии. Они занимались тщательно, разучивали Второй концерт Моцарта.

«Ты должен сыграть лучше меня!» — повторял Эккельринг, несколько раз показывая разные «секреты» игры.

Муся поехал на олимпиаду с мамой. В ночь на 22 июня 1941 года он плохо спал в гостинице Кишинёва: сильно нервничал перед завтрашним выступлением. Предыдущим вечером он много занимался, а теперь часто просыпался и про себя повторял: «Я должен сыграть Моцарта лучше учителя!»

Но утром всем вдруг сообщили, что конкурс отменяется… А в полдень по радио прозвучала речь наркома иностранных дел Молотова: «Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня в четыре часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали нашу границу во многих местах и подвергли бомбёжке со своих самолётов наши города — Житомир, Киев, Севастополь, Каунас… Налёты вражеских самолётов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территории… Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!»

Феня Моисеевна и Муся сразу же вернулись в Бельцы.

— Хорошо, что вы успели добраться до дома! — сказал им отец, встречая на вокзале. — Уже и Кишинёв начали бомбить. А к нам в больницу стали привозить раненых с фронта.

Владимир Борисович был отличным хирургом из семьи потомственных докторов. И скоро он был прикомандирован к военному госпиталю в станице Усть-Лабинская на Кубани. Получив такой приказ, он тут же отправился домой и сказал:

— Надо собраться очень быстро! Взять только самое необходимое! Сегодня же вечером уезжаем.

— Прямо сегодня? — заплакала Феня Моисеевна. — Значит, всё надо бросить?!

— Да, я же сказал: брать только необходимое!

— А скрипку и папки с нотами? — спросил Муся.

— Скрипку и ноты брать обязательно, мой мальчик! Война же кончится… надеюсь, скоро… А если продлится долго, то к её концу ты должен стать уже отличным скрипачом!

Собрав пожитки, Пинкензоны в темноте отправились пешком на вокзал. В городе не горели фонари, окна повсюду были занавешены — для маскировки от ночного авианалёта. Потоки беженцев стекались к вокзалу. Скрип телег и тачек сливался с гулом тревожных голосов взрослых и плачем детей.

— Муся, держи меня всё время за руку! — волновалась мама.

— А другой рукой держи покрепче скрипку, сынок. Не потеряй! — подбодрил его отец. — Без твоей музыки мы совсем пропадём!

На станции народа было ещё больше. Люди грузились в поезда, но не в пассажирские вагоны, как в мирное время, а в грузовые — так называемые теплушки. В таких же, но в противоположную сторону, в направлении фронта ехали солдаты Красной армии. Только в военных составах были ещё вагоны-платформы с зачехлёнными танками и пушками.

Переезд из Бельцов на Северный Кавказ занял больше двух недель. Не раз случались бомбёжки. На всех узловых станциях состав подолгу стоял, пропуская военные эшелоны. В вагонах было суетно и душно. И на остановках, пока отец ходил за кипятком, Муся