— Сергей.

Такое ощущение, что я нахожусь в туннеле, изолированном от остального мира. Мое зрение сужается еще больше. Я вижу перед собой лицо Ангелины, она что-то говорит, и взгляд ее глаз кажется обеспокоенным. Я моргаю, надеясь очистить голову. Иногда это помогает. Но не сейчас.

— Сергей!

Я чувствую, как ладошки хватаются за мое лицо, слегка его сжимая. Моя рука все еще на шее Ангелины. Я провожу ею, пока не чувствую под пальцами пульс Ангелины, затем нажимаю на него, сосредоточившись на ритме ее сердцебиения.

— С тобой все в порядке? Сергей!

Зрение немного проясняется, и лицо Ангелины возвращается в фокус. Чувство изоляции рассеивается.

— Да. А как иначе?

Ангелина наклоняет голову и смотрит на меня с беспокойством.

— У тебя был такой пустой взгляд. И ты не ответил, когда я позвала тебя по имени.

— Я просто глубоко задумался, — отвечаю я и отпускаю ее шею. — Нам нужно вернуться.

— Уверен?

— Да. — Я встаю и направляюсь в сторону дома. Ангелина идет со мной в ногу, но затем замедляет шаг до вялой походки. Я останавливаюсь, чтобы подождать ее, и когда она догоняет меня, то тяжело дышит, поэтому подхватываю ее на руки.

— Тебе не нужно нести меня руках, — говорит она, но не делает ни малейшей попытки освободиться. Я игнорирую ее замечание, свистом подзываю Мими и спускаюсь по тропинке.

— Скажи мне, ты со всеми своими заложниками обращаешься одинаково? — спросила она минуту спустя.

— Ношу ли я их на руках, когда они устают?

— Ага. — Она кивает.

— Ты у меня первая. Я все еще учусь. — Я смотрю на нее сверху вниз. — Но ты, похоже, профессионал в деле заложников.

Она удивленно вскидывает брови.

— Как это?

— Я видел, как ты вчера после обеда пронесла нож для стейка в спальню, — сообщаю я и чувствую, как она напрягается в моих объятиях. — Я также нашел тесак, который ты хранишь под матрасом. Альберт особенно трепетно относится к своим любимым кухонным приборам. Он придет в ярость, если увидит, что тесака нет. Можешь поменять его на нож сантоку? Он никогда им не пользуется.

— Как… — Она пристально глядит на меня. — Почему…

— Почему я их не забрал? — Я улыбаюсь. — А зачем? Ты до сих пор ничего с ними не пробовала. И я думаю, что это мило.

— Я храню тесак под матрасом… и это… мило?

— Очень.

— Ты странный.

— Говорит та, что держит под матрасом кухонную утварь.

— Это оружие!

Я представляю, как Ангелина пытается напасть на кого-то с этой штукой, и пытаюсь подавить смех, но не получается. Скорее всего, чтобы поднять его, ей пришлось бы использовать обе руки. Очевидно, я ее обидел, потому что она выпячивает подбородок и фыркает на меня.

Мне нравится, как Ангелина чувствуется в моих руках. То, что она так близко, гарантирует, что она в безопасности от тех, кто может захотеть причинить ей вред. А когда в конце концов она расскажет, кто ее обидел, я получу огромное удовольствие, убивая их. Я не буду использовать пистолет. Это слишком быстро. Нож тоже не подойдет. Хм. Пытки водой? Возможно, если найду подходящее место для этого. Удушение? Да, звучит неплохо. Как и отрубание конечностей. Мне понадобится бензопила, и черт, она громкая. Я еще немного над этим подумаю.

— О чем ты думаешь? — спрашивает Ангелина.

— Ни о чем конкретном. А что?

— А то, что у тебя на лице самодовольная ухмылка.

— О, просто планирую небольшие внеклассные мероприятия, вот и все.

Глава 7

Я паркую мотоцикл в конце длинной очереди «Харлей Дэвидсонов», снимаю шлем и опираюсь на ручки, осматривая окрестности. Судя по смеху и крикам, доносящимся из бара передо мной, члены МК клуба «Черные крылья» отлично проводят время. Я сказал Роману, что вести дела с мото-клубом — гиблое дело, но поскольку мой брат упертый, как баран, он настоял, чтобы я встретился с ними.

Раздается звук мотора, урчащего мягче, чем мотоцикл, и через несколько секунд справа от меня паркуется элегантный черный седан. Похоже, приехала моя няня. После лажи с Шевченко Роман приказал одному из парней ездить со мной на встречи, чтобы я вел себя прилично. Сегодня очередь Паши.

Водительская дверь открывается, и он выходит. Я с минуту смотрю на него, а потом заливаюсь смехом.

— Ты что, мать твою, издеваешься?

— А что не так-то? — спрашивает Павел и с отвращением оглядывается вокруг себя.

— Что не так? — Я указываю пальцем в его сторону. — Нельзя приходить в байкерский клуб разодетым, как денди. Они подумают, что мы федералы.

— Ой, а что я должен был надеть на эту встречу?

— Джинсы, Паша. Ты же знаешь, что это такое? — Не думаю, что я когда-либо видел Павла в чем-то, кроме костюма.

— У меня нет джинсов. — Он смотрит на свой золотой «Ролекс» и кивает в сторону бара. — Давай уже с этим покончим.

У него нет джинсов. Я качаю головой и слезаю с байка. Мы с Павликом одного возраста, но мне кажется, что ему пятьдесят.

— Тебе надо было стать банкиром, — фыркаю я.

Как только мы заходим в бар, все поворачивают головы в нашу сторону. На пару секунд воцаряется полная тишина, затем комнату заполняет рев смеха.

— Не туда попал, приятель! — кричит кто-то. — Бридж-клуб находится дальше по улице.

Очередной взрыв смеха следует за нами, пока мы идем к столу, за которым сидит президент MК. Женщина между его ног сосет член.

— Здорово, Дрейк. — Я киваю, занимая место напротив него. — Роман сказал, что ты хочешь обсудить какое-то сотрудничество.

Он отпихивает девушку, убирает член и смотрит на Павла, который занимает место рядом со мной. Вокруг барной стойки сидят семь членов МК, и куча женщин в откровенных нарядах смотрят в нашу сторону, посмеиваясь. Павел не обращает на них внимания, откидывается на стуле и скрещивает руки на груди.

— Я не собираюсь обсуждать дела с пижоном. — Дрейк кивает на Павла. — Я думал, Белов, ты серьезный парень.

— Ох, не позволяй костюму обмануть тебя, Дрейк. Держу пари, что этот пижон, — я смеюсь, — может побить любого из твоих парней.

— Сергей, — произносит Павел серьезным голосом.

— Что? Это правда.

— Мы пришли поговорить. А не играть, — ворчит он.

— Ой, да я смотрю, фраерок не