Зато, все идеально складывалось с хоккеем.

Как и сказал Леха, действительно имелось окно после тренировок фигуристов. Это, кстати, имело приятный бонус. Когда мы с парнями приходили на лед, я встречался с Ленкой. Правда, мы и без этого достаточно много времени проводили вместе.

Мой режим на тот момент выглядел приблизительно следующим образом. Утром — школа. Потом — быстро домой. Поесть, переодеться. Взять форму. Независимо от того, была ли тренировка с командой и Сергеем Николаевичем, мы все равно собирались с пацанами, чтоб использовать время, которое лед оставался свободен. Тренеру, само собой, о своей инициативе рассказали. Он как-то неопределенно и непонятно хмыкнул. Но против не высказался. Даже вроде наоборот, был доволен. Я несколько раз замечал, как он появлялся на скамейке и наблюдал за нами со стороны. Но не вмешивался. Молча приходил, молча уходил. Это официально — наше свободное время. Может, так думал. А может, хотел посмотреть, на что мы способны самостоятельно.

В промежутках между тем, как приезжал в Воронеж и тренировался, встречался с Ленкой. Мы либо гуляли, либо сидели у нее дома. Второй вариант по началу напрягал. Как-то смущало меня постоянное присутствие Ленкиной матери. Но потом привык. Даже стало нравится, с какой радушностью она меня встречала.

Мордвинцев все это время был подозрительно тих. Вообще не цеплялся, не провоцировал. Хотя, может, мне это казалось подозрительным из-за того, что, несмотря на слова Аглаи Никитичны о слишком очевидной кандидатуре, я один черт внутри, в глубине души, думал, будто все это устряпал именно Владик.

Так прошла почти неделя. Внешне — тишь да гладь. Внутри — куча переживаний и сомнений.

А потом домой вернулся отец.

Это было настолько неожиданно, что когда он открыл дверь и вошел в дом, а дело было вечером, я только приехал с внеплановой тренировки с пацанами, Алёша писал что-то за столом в своей комнате, мать готовила в кухне, мы, выскочив в коридор, несколько минут просто молча стояли с глупыми лицами.

— Ну, я не понял… А что, батю уже не надо встречать? Батю уже тут забыли? — Спросил он с усмешкой.

Первым с места сорвался Алеша. Вот этого я точно не ожидал. Он подбежал к отцу и обхватил его обеими руками. Уткнулся куда-то в живот, а потом затих. Все это молча.

— Ой, ну ладно… — Батя рукой погладил брата по волосам. — Уж чего-то ты слишком.

Алеша сразу отлепился от него, и отошел в сторону. Хотя, по его лицу я видел, что ему сильно этого не хочется. Твою ж мать. Как хреново, когда все повернулось совсем иначе и я теперь не знаю, какая фигня творится в башке у этого пацана. То, что там — тараканы, это понятно. Но хоть бы чуть точнее. Что они делают. Тараканы. Маршируют или кадриль пляшут.

Я тоже подошел к отцу и обнял его. Вообще, честно говоря, впервые в жизни. Именно я, а не Славик, не делал ничего подобного никогда.

— Все нормально? — Когда отстранился, отец как-то смущённо заглянул мне в лицо.

— Да, отлично. В Москве прошла встреча хорошо. На меня посмотрели. Вроде, оценили. Мамка сейчас занимается подготовкой. После нового года поеду. Тренируюсь много. Мало ли, что ждёт впереди. Надо повышать уровень. Там таких, как я, много. Это здесь Славик Белов, вроде как, почти молодец.

Батя кивнул и похлопал меня по плечу. Так понимаю, этим жестом он похвалил и поддержал.

Я отошел, чтоб не мешать матери. Теперь, по идее, она должна как-то встретить мужа. Наверное. Они особо никогда не проявляли нежности или чего-то подобного друг к другу.

Но мать с места не двинулась. Она так и стояла в дверях кухни, с полотенцем, которым вытирала посуду, в руке. Выражение лица у нее было каменное. Нет, ну что за человек. Сказал же, батя ни при чем. Вбила себе в голову ерунду и теперь не переубедишь.

— Валентина? — Спросил отец и поднял удивлённо брови.

Он явно от нее такого поведения не ожидал. Мать молча развернулась и скрылась в кухне.

— Это что такое? — Батя просто был в шоке. Он повернулся ко мне, здраво рассудив, что подобный вопрос надо задавать старшему сыну. Не Алешу же ему спрашивать.

Я пожал плечами. Мол, дурь зашла.

— Ясно. — Отец бросил на пол какой-то узел с вещами. — Искупаться мне надо. Воняю, как хер пойми что. И пожрать бы. Нормально. И выпить. Есть дома выпить?

Я заверил его, что сейчас все будет готово и пошел в кухню.

Правда, сначала тихо поинтересовался, как он вообще попал домой. Батя так же тихо ответил, мол, все вопросы потом. Видимо, говорить при ком-то, кроме меня, не хотел. А там, может, и мне не скажет. Явно его отпустили не просто так.

Я скрылся в кухне, Алеша остался в коридоре. Так понимаю, сейчас батя его немного поддернет. Он же не дурак. Отец имею в виду. Прекрасно понял все про наркоту. Я и мать исключаемся. Значит, натворил дел младший.

— Это что за номера? — Первым делом спросил мать, как только вошел в комнату. Она демонстративно терла полотенцем тарелки, хотя они уже давным-давно стали сухими.

— Ты о чем? — Выражение ее лица было абсолютно равнодушным.

— Хватит, а? Вот вообще не смешно. Что ты из себя строишь? Про отца я, конечно. Ты ни разу за все время у него не появлялась?

Мать отвела взгляд.

— Серьёзно? — Я охренел, если честно. — Слушай, у него такие сроки были по таким статьям, что боязно. И ты таскалась к нему без перерыва. А сейчас, из-за какой-то травы полный игнор? За что ты с ним так?

— Не лезь. — Мать резко швырнула полотенце на табуретку, которая стояла рядом. — Это наше с ним дело.

— Да конечно! Ни черта. Это и мое тоже дело. Я хочу уехать в Москву, зная, что здесь все нормально. Ясно? Потому что, если будет ненормально, понятия не имею, какая еще хрень может произойти. И предугадать это не могу. А мне, знаешь ли, очень важно нормально, спокойно тренироваться, играть, идти к своей цели. Не надо себя так вести. Вот, что скажу. Ты — моя мать. Я тебя уважаю. Но прекрати творить какую-то дичь. Отец ни в чем не виноват. А если ты сейчас мне завернешь чушь, будто осознала, что жить с уголовником это не твое, так сразу говорю. Даже не пытайся. Не поверю. Ты себе вбила в голову,