Она показалась мне подозрительной. К тому же она заметно напряглась и занервничала, когда я показала ей фейковую страницу аукциона, и даже предположила, что я пришла к ней по наводке какого-то Эй Джея.

– Эй Джей, – задумчиво тяну я, выписывая это имя на доску рядом с фотографией Гвен. – Может быть, он и есть тот, кто мне нужен?

Еще один вопрос, на который у меня нет ответа. Я понятия не имею, кто такой этот Эй Джей. В интернете под такими именами существуют певец, комик, а также несколько подростков, ни один из которых даже не проживает в Нью-Йорке. Не думаю, что кто-то из них мог бы вселить такой страх в Гвен. Снова тупик.

Я медленно перевожу взгляд с профиля жертвы на профиль убийцы. А что если и здесь я просчиталась? От этой мысли становится не по себе. Напряженно вчитываюсь в составленную мной же характеристику и понимаю, что портрет этот не просто неточный, но, возможно, даже неверный.

– Всю театральность и показушность убийства я без колебаний определила как тягу к тщеславию, но что если это просто задетое самолюбие? – почти шепотом рассуждаю я, кусая кончик фломастера. – Что если кто-то просто решил потешить свои амбиции? И если так, то вся эта зрелищность не ради славы и признания, не из-за лютой зависти и злости к жертве…

Закрываю глаза, тяжело выдыхая. Подхожу к доске и, стерев слово «тщеславие», пишу «амбиции». Голова гудит от мыслей, мой мозг на запредельных скоростях прокручивает варианты, точно маленькие фрагменты большой картины, пытаясь собрать единое полотно. В висках навязчиво пульсирует: ты ошиблась, ты ошиблась.

– Смерть Пола – это прилюдная казнь, но не столько ради славы ее создателя, сколько ради урока остальным. Это не показушность, а наглядный пример того, что ждет неверных. Эти бриллианты не принадлежали Полу. Черт, черт, черт! – хлопаю по лбу ладонью. – За этим убийством должен стоять не нарцисс, непризнанный гений, но настоящий тиран, привыкший держать все и всех под контролем. Как я могла так ошибиться? – в ужасе шепчу я, стирая характеристики убийцы.

Когда-то я была лучшей на курсе, и профессор Лимерман лично рекомендовал меня для подготовки в Академию ФБР, полагая что я не только владею методикой, но и обладаю уникальным чутьем. Неужели это все тоже теперь в прошлом?.. Неужели я утратила свое чутье?..

***

После того как я полночи провела перед доской в комнате для спиритических сеансов, возвращаться в квартиру в Восточном Гарлеме было не только пустой тратой времени, но и не самой лучшей идеей. Этот район не славится безопасностью, особенно после полуночи. Я осталась ночевать на диване в приемной, а потому, когда утром подо мной начинает что-то вибрировать и жужжать, я с трудом разлепляю глаза, пытаясь сориентироваться, где я и что происходит. Тело затекло от неудобной позы так, что даже вдох, кажется, причиняет мне физическую боль, но я продолжаю шарить растопыренной пятерней где-то под собой. Наконец, мои пальцы хватают источник шума, и я несколько секунд непонимающе смотрю на свой мобильный, на экране которого растянуто мое любимое фото Нью-Йорка и высвечивается дата: воскресенье, 6 октября. Время – 8:32.

Протяжно зевая, я пытаюсь сообразить, кому я могла понадобиться в такую рань, когда телефон в руках пищит, сообщая о новом голосовом сообщении. Я нажимаю кнопку «Прослушать», откидывая голову на подголовник и закрывая глаза.

«Мерида, надеюсь, ты просто спишь. Как я тебе говорил, делом Пола Морриса занимается мой старый приятель Нортон. Пару лет назад я прикрыл его зад, так что он мне должен. В общем, я договорился с ним о встрече, думаю, тебе будет полезно лично поделиться с ним своими соображениями. У его сына тренировка по хоккею в двенадцать, поэтому встречаемся через час в „Грустной панде“, адрес я тебе скинул. И да, если ты не перезвонишь мне в течение пяти минут или никак иначе не сообщишь, что у тебя все хорошо… – Кевин тяжело вздыхает в трубку, выдерживая драматическую паузу. – Ты знаешь, что будет, Мерида. И ты знаешь, я не шучу».

Широко зевая, я быстро набираю сообщение: «Я только проснулась. До встречи». Этого должно быть достаточно, чтобы Кевин вернулся к своей обычной жизни выходного дня, а не мчался спасать меня с группой захвата. Чувствую себя разбитой и не выспавшейся, но, несмотря на это, я рада звонку Кевина. Теперь, когда я не одна, шансы раскрыть тайну убийства Пола Морриса заметно возрастают. Тянусь всем телом до хруста в позвонках, после чего поднимаюсь с дивана. Вчера я так увлеклась работой у доски, что забыла не только о времени, но и о том, что уже давно могу выйти из образа. А потому сейчас, глядя в зеркало, я вижу помятое лицо медиума Джены с размазанной черной краской возле глаз и красным ободком вокруг рта.

– Черт! – ругаюсь я, начиная салфетками оттирать лицо.

Тишину комнаты нарушает писк телефона. Новое сообщение от Кевина: «Я могу за тобой заехать, мне по пути».

Ему не по пути. Совсем не по пути. Даже при условии, что я бы сейчас находилась в своей квартирке, Кевину пришлось бы совершать приличный крюк, потому как живет он в Джерси-Сити, и для того чтобы попасть на Манхэттен, он каждый день пересекает Гудзон.

Заботливый Кевин – это мило, это приятно. Но когда он переходит границы, пытаясь контролировать меня, я вновь вспоминаю, почему еще шесть лет назад держала дистанцию в наших с ним отношениях и не раздумывая приняла предложение Ника встречаться. Возможно, в те дни я сделала этот выбор отнюдь не из чувства влюбленности, а из-за банального желания воздвигнуть между мной и Кевином стену.

«Не беспокойся. Я доберусь сама».

Глава 11

Я опоздала. Когда вхожу в «Грустную панду», то буквально замираю на пороге, пытаясь найти глазами знакомое лицо. Все столики в заведении заняты шумными компаниями. В помещении стоит такой разноголосый гул, что я даже не сразу могу различить приветливое обращение девушки-хостеса. Когда ей удается перехватить мой взгляд, это кажется настолько неожиданным, что я вздрагиваю.

– Простите, свободных мест нет.

– Ясно, но меня ожидают, – рассеянно бормочу я, продолжая шарить взглядом по залу ресторана. Кевин сидит за дальней колонной, рядом с пестрой занавеской, вероятно, скрывающей вход на кухню, и приветственно машет мне рукой. У меня с губ слетает вздох облегчения. – Мой друг сидит вон за тем столиком!

Не дожидаясь ответной реплики от девушки, я уверенным шагом начинаю маневрировать между круглыми столами, прокладывая себе путь к цели. Когда я подхожу к столу, Кевин уже стоит на ногах, он притягивает меня к себе, и на миг я ощущаю легкое покалывание его щетины на своей щеке.

– Рад тебя видеть, – почти шепотом говорит он, глядя на меня из-под нависших бровей. – Второй раз за неделю, я могу привыкнуть.

– Не стоит, ты же знаешь, какой у меня плотный график, – парирую я, неловко улыбаясь.

Покончив с игривым приветствием, Кевин переводит взгляд на мужчину, что все это время сидел за столом, но при этом оставался для меня в тени.

– Знакомься, это мой хороший друг Нортон Клаттерстоун, – представляет мне его Кевин. – А это…

– Дженифер Рид, и, полагаю, я тоже хороший друг Кевина, – говорю я, наблюдая, как мужчина запоздало поднимается из-за стола, протягивая мне для руку для приветствия.

На фоне широкоплечего высокого и более того одетого во все черное Кевина фигура Нортона кажется какой-то нескладной и тщедушной: взъерошенные волосы каштанового цвета, маленькие зеленые глазки с опущенными внешними уголками, реденькие усы, которые придавали бы мужественности парню-подростку, но никак не взрослому мужчине с заметной сединой на висках. Дополняют нелепый образ ямочки, которые появляются у него на щеках, когда он улыбаясь смотрит мне в глаза. Однако, несмотря на всю