Обескураженный и сбитый с толку, Квирк допил остатки кларета и попросил счет. От вина гудела голова.

Нассау-стрит встретила его неярким солнцем и мягким теплом. Желудок Квирка судорожно сжался, явно помятуя лососину. Мэл застегивал пальто. Судя по отсутствующему виду, мыслями он был уже в больнице — надевал стетоскоп и подстегивал ленивых студентов. Квирк снова почувствовал досаду.

— Кстати, у Долли Моран все записано. То есть про Кристин Фоллс, ее ребенка, отца ребенка и бог знает кого еще.

Мимо проехал автобус, слегка покачиваясь из стороны в сторону. Мэл замер, его пальцы застыли на последней пуговице пальто.

— Откуда знаешь? — спросил он так, словно новость особо его не заинтересовала.

« — Со слов Долли, — ответил Квирк. — Я был у нее, и она мне сказала. Видимо, она вела дневник, или что-то подобное. Вроде бы не в ее стиле, и вот, пожалуйста.

— Ясно, — медленно кивнул Мэл. — И что она хочет сделать с этим своим дневником?

— Долли не сказала.

По-прежнему задумчивый Мэл по-прежнему кивал.

— Что же, успехов ей!

Они расстались. Квирк зашагал к Доусон-стрит, потом свернул к Сент-Стивенсгрин, наслаждаясь нежарким, ласкающим лицо солнцем. Его тоже ждала работа, но он решил прогуляться, чтобы проветрить голову. Снова и снова вспоминался разговор с Мэлом, казавшийся теперь чуть ли ни смешным: похоже, так действовал кларет. Обрюхать старина Мэл ту девушку, вот был бы номер! У Квирка такие проколы тоже случались, а однажды он даже воспользовался услугами университетского приятеля, работавшего в лондонской клинике с сомнительной репутацией. В общем, после той скверной истории девушка с Квирком больше не разговаривала. Однако он сомневался, что Мэл наступил на те же грабли. Неужели вслед за Квирком, жалеющим об этом день и ночь, он совершил ошибку, которой избежал бы любой первокурсник медицинского факультета? Тем не менее пугающий факт оставался фактом: Мэл подделал досье девушки, умершей при родах. Что значат для Мэла близкие Кристин Фоллс, раз он пошел на такой риск, чтобы спасти их от позора, о котором никто посторонний бы не узнал? Он уничтожил настоящее свидетельство о смерти? Или его вообще не существовало? Нет, Мэл явно спасал свою шкуру… Кристин Фоллс скорее всего была его пациенткой — не любовницей же! — и ошибку он совершил врачебную, усердию и осторожности вопреки.

В конце Доусон-стрит Квирк перешел доршу и через задние ворота попал в парк. Ароматы листьев, травы и влажной земли напомнили о жене: она давно мертва, но ее образ ничуть не потускнел. Даже странно… Неужели он любил ее больше, чем осознавал? Неужели любил настоящую, неповторимую Делию, а не то, что она для него значила? Квирк нахмурился: в полном смятении, он не понимал, в чем тут смысл, но смысл наверняка был.

Он снова заглянет к Долли Моран, снова спросит, что стало с ребенком, и на сей раз выбьет из нее правду. У ворот университета Квирк сбавил шаг. Из здания вышла Фиби со стайкой подруг. Пальто она расстегнула, словно демонстрируя стройные ноги в гольфах и туфлях без каблука и клетчатую юбку, застегнутую на боку декоративной булавкой, а блестящие волосы цвета воронова крыла — от матери достались — убрала в хвост. Не заметив Квирка, она улыбнулась подругам, уже без них свернула за угол и перебежала через дорогу. Голова опущена, учебники прижаты к груди — Квирк собрался ее окликнуть, но тут высокий худой парень в темном костюме и пальто Кромби шагнул ей навстречу. Фиби эдакой кошечкой-скромницей прильнула щекой к его плечу. Молодые люди взялись за руки и зашагали к Хэтч-стрит, а Квирк, понаблюдав за ними с минуту, двинулся в обратном направлении.

Глава 6

Кто они, Долли Моран поняла сразу. Она их уже встречала, слышала, что о них говорят соседи, и догадывалась, чем они занимаются. Однако сейчас, сама не зная почему, Долли чувствовала: сегодня они пришли из-за нее, из-за нее стоят на углу, делая вид, что просто убивают время. Неужели темноты дожидаются? Долли заметила их, когда собралась за молоком и вечерними газетами — уже надела шляпу и пальто, но, увидев их, застыла на лестнице, как вкопанная. Первый — тощий брюнет с сальными патлами, растущими на лбу мыском, странным ярко-красным румянцем и крупным крючковатым носом. Второй — толстяк с грудью колесом, огромным животом, круглой, как футбольный мяч, головой и жесткими волосами до плеч, заплетенными в тонкие косички. Долли сильнее пугал тощий. Они демонстративно не смотрели в ее сторону, хотя на улице больше не было ни души. Долли словно примерзла к крыльцу, держа дверь полуоткрытой. Что теперь делать? Запереться в доме или пройти мимо них, не удостоив взглядом, она, мол, не боится? Только Долли боялась, очень боялась. Лучше вернуться в дом — она с поразительной четкостью представила, как переступает порог, как запирает дверь — и ждать их ухода.

Их появлению Долли не удивилась. Испугалась — это да, причем сильно, но не удивилась, особенно после того, как к ней снова постучался Квирк, который пытался выяснить, что стало с ребенком Крисси. Долли его не впустила, подумав, что он пьян, и разговаривала с ним через почтовый ящик. Разве теперь она сможет посмотреть ему в глаза? Тогда, в пабе, лесть и джин сделали свое дело, и она наболтала лишнего и о Крисси, и об остальном. Сегодня Долли на вопросы отвечать не желала, и Квирк разозлился. Он решил, что ребенок Крисси умер, и хотел узнать, где его похоронили. Долли не сказала ни слова — она стояла у двери, прижимала ко рту палец и, зажмурившись, безостановочно качала головой. Те двое уже были на углу? Они видели Квирка? Слышали, что он спрашивал про ребенка? Под конец Квирк сорвался на крик, поэтому услышать не составило бы труда. Ничего не добившись, Квирк ушел, а Долли через какое-то время взяла себя в руки и собралась за молоком и газетами. Тогда она и увидела их на углу.

Теперь Долли, все еще в пальто и шляпе, стояла в гостиной второго этажа и, прильнув щекой к оконной створке, смотрела за край шторы на улицу. Они так и скучали на углу. Толстый прикрывал ладонью зажженную спичку, а тощий наклонился, чтобы прикурить от ее огонька. В висках Долли стучал пульс, каждый вдох сопровождала дрожь, унять которую не получалось. Долли спустилась в свою тесную кухоньку, где всегда пахло сыростью и газом, и застыла у покрытого клеенкой стола. Нужно сосредоточиться и что-то придумать. На полочке у плиты