Про остальные ценности, вывезенные из Дербента, князь Витгенштейн тоже не забыл, там несколько тонн красителей из Марены, плюс басна, хна, да много чего. Всё это Брехт предложил найденному им в Петербурге комиссару Русской торговой компании Томасу Пайркеру приобресть в Москве. Пусть дальше у нагла голова болит, как этот груз в Великобританию доставить. У него там и без этого полно чего везти в Столицу. При этом самая вместительная и самая нужная поклажа, а именно глауберова соль из залива Кара-Богаз-Гол, при перевозке только убытки принесёт. По полтонны на телеге тащить груз семи расшив из Москвы в Санкт-Петербург выльется в такую копеечку, что подумаешь второй раз, нужно ли это делать. Но для керосиновых ламп нужно стекло огнеупорное, а глина с высоким содержанием алюминия именно возле Петербурга залегает. Или глину вести в Дербент, или глауберову соль в Петербург. Разница есть. Глина это тоже вес. И её нужно больше, чем соли, при производстве стекла.

Конкретно по сумме с Томасом Пайркером не договаривались. Посчупать нужно англичанину, спрос проверить. Договорились, что по возвращению из Вены, Брехт с ним встретится, и денежные вопросы они решат. Пугать нагла, что если он будет пытаться его обмануть, то это их последняя сделка, Брехт не стал. Всё равно хоть на немного, но обманет, так там такие деньги, что несколько даже десятков тысяч рубликов — это мелочь, о которой не стоит и говорить. В обратную сторону поплывут несколько паровых машин. Не точное количество по той причине, что ну очень эксклюзивный товар, их во всём мире единицы, так что, сколько удастся купить, столько и привезёт. Кроме того опять в перечень товаров попали винтовки Бейкера. Брехт, кстати, закинул удочку о переводе производства в Петербург. На завод под Салтыковой. Заводик можно купить, перестроить, но мастера там уже есть и Бейкер может с собой привезти, не с нуля начинать. Шведское лучшее в мире железо под боком. Ну, и ещё сотню мериносов опять заказал. Первых отправил в Студенцы, и они там не вымерзли, прижились. Этих можно в Дербент будет забрать. Уж там-то пастухов овечьих, куда ни плюнь.

Событие девятнадцатое

Если вы будете думать о том, «что было бы, если…», то у вас будет тысяча прошлых и никакого будущего.

Есть же поговорка: «Пришла беда, откуда не ждали». Так, нет, ждали. И если бы она пришла, то справились бы, а так как она не пришла, а прискакала, то пришлось тяжко.

Князь Пётр Христианович фон Витгенштейн-Дербентский ехал в авангарде их отряда вместе с Маратом Хавпачевым, тем самым, что был ранен в лесу, когда на Брехта засаду устроили по дороге в Студенцы после коронации Александра. Пётр Христианович, он не первый день на свете живёт, а интересно если восемьдесят с чем-то лет умножить на триста шестьдесят пять, то сколько дней получится? Что-то в районе тридцати тысяч. Прилично. Так вот, Брехт, он не первый день на свете живёт, а тридцать тысяч какой-то, и про безопасность воинского отряда, передвигающегося по местности, где может подстерегать опасность, позаботился. Сначала ехали они вдвоём с Маратом в авангарде, потом ехали восемь горцев, потом четыре, как их одним словом назвать, «транспортные средства четырёхколёсные»: два дормеза, фургон американский и телега с ценным грузом. Потом опять черкесы вперемежку с егерями и в арьергарде два егеря ещё. Всё сделано по уму.

Ехали они с Маратом впереди каравана и изучали языки. Брехт учил черкеско-кабардинский, а Хавпачев русский матершинный, ну и русский заодно. За два года, более-менее, балакать на русском Марат научился и сейчас уже всякие сложные слова изучал, Брехт же кабардинский не выучил, и тыкал пальцем куда попало. Трава, там, лошадь, деревья. Ехали в это время они по большой поляне, даже большущей. Только впереди метрах в пятистах лес снова смыкался, а уже с километр по поляне этой ехали.

— Опушка, — Пётр Христианович ткнул пальцем в виднеющийся впереди конец поляны, и повернулся к Марату, чтобы выслушать перевод, и не успел, глаз зацепился за движение впереди.

— Тревога! — Через несколько секунд закричали они уже вместе с Маратом, каждый на своём.

Чего не закричать-то, не видно ещё, кто там к ним скачет, но их целых … много и они саблями машут и орут, наверное. За пять сотен метров не слышно, но если скачут и сабельками размахивают, солнце от клинков отражается, то точно орут.

— Зарядить оружие, Марат, передай, — и Брехт стал поворачивать Слона.

Есть минусы у шайров. Его повернуть-то можно, а вот заставить скакать галопом, это надо волшебное слово знать, а Брехту его англичанин проклятый, который ему их продал, из вредности не сказал. Потому степенно развернувшись, Слон по… пошёл назад, ну, хоть быстрым шагом. Это, наверное, так у шайров рысь выглядит.

Не всё так плохо. Примерно такую ситуацию Пётр Христианович с горцами и егерями отрабатывали. «Внезапное нападение превосходящих сил противника». Придумали такой ход. Очень расточительный, но жизнь, она, всяко разно, дороже. Придумали следующее, утром отправляясь в дорогу, все заряжают по два седельных пистоля и штуцер, что у каждого за плечом. Только на полку порох не сыпят. Вот, тревогу сыграли, и все скусывают патрон и по очереди все три огнестрела заряжают. Два десятка опытных бойцов у князя с лишком, и получается шестьдесят потенциальных выстрелов. Даже семьдесят. Не мало.

Минус в этом такой. Каждый вечер нужно из оружия пальнуть и почистить его. Не оставлять же заряженным. В Гродно пришлось палить в центре города, и народ возбудился и даже стоящие лагерем неподалёку мушкетёры целой ротой привалили. Всё же на той стороне границы, в герцогстве Варшавском, не спокойно. Бузит шляхта.

А ещё есть минус в передвижении одвуконь. Каждый черкес ведёт в поводу своего пристяжного коня. В результате, при тревоге получается давка. И с этим ничего не поделаешь, аргамаки эти — лошади норовистые, пугливые и чужим не даются. И стадом бежать за повозками категорически отказываются. То драку устроят, то начнут траву щипать и разбредутся. И вот при тревоге нужно горцам оружие заряжать, а тут куча коней дёргаться начинает.

Кто уж с какой скоростью выпутался из давки и с какой насыпал пороху на полку, тот и подъехал к Брехту поворотившего снова Слона и спешившемуся. Собирались медленно и коряво, хоть и отрабатывали этот манёвр. Спасло, то, что поляна большая. Даже на