"Скоро я заберу я тебя к себе насовсем".      Как же ей хотелось сказать это вслух! Но она не могла. Боялась… Боялась сглазить. Боялась, а вдруг не получится? Боялась, что Павлик нечаянно проговорится отцу, а тот озвереет и, не рассчитав силы, изобьет его до полусмерти. В общем, боялась она всего. Лучше пока хранить её задумку в секрете, ради спокойствия самого же Павлика.

– Хорошо! – голос брата звучал немного бодрее. – Ну, я тогда побежал, а то мама уже зовёт. Поздравляю тебя ещё много-много раз! И желаю тебе… желаю тебе того, что ты сама себе желаешь. Во как!

– Спасибо, мой хороший! Целую тебя крепко-крепко. Не грусти.

– Я и не собирался грустить. И я тебя тоже целую. Пока! – в трубке раздались короткие гудки. Павлик отключился.

Алана отодвинула от себя телефон и задумалась.

– Ну? И чего же мне такого пожелать самой себе? – грустно усмехнулась она, глядя на своё отражение в выключенном телевизоре, и для чего-то сымитировала голос Полины: – Чего ты хочешь, девочка моя?

Алана из телевизора смотрела на неё, сочувственно молча.

******

Однажды они с Лелькой сидели на подоконнике открытого окна их детской и смотрели на небо. Было уже поздно, родители давно спали, но у двух сестёр были сегодня дела важнее, чем сон. Они размышляли о том, куда пропал Колдун. После того дня рождения он куда-то исчез, словно забыл про них. Алана была этому только рада, а вот Лёлька как будто даже огорчилась. Во всяком случает, она упорно отказывалась верить в счастливое избавление и уверяла Алану, что Колдун просто затаился на время, и ждёт удобного момента, чтобы застать их врасплох.

Чёрное небо было сплошь усыпано крупными звёздами, такими яркими, что начинало щипать в глазах от долгого их созерцания. А может, ей просто очень хотелось спать? Но бдительная младшая сестра не давала расслабиться.

Стоял июнь месяц – от дня, перевернувшего жизнь Аланы с ног на голову, их отделяло всего каких-то три недели.

– Ты знаешь о том, что если загадать желание, пока падает звезда, то оно непременно сбудется? – зевая, спросила Алана. Лелька посмотрела на неё и смешно сморщила нос.

– Да ладно?

– Это правда. Бабушка рассказывала, что так она встретила дедушку. Бабушка – ну, тогда она ещё была не бабушкой, а молодой девушкой – очень хотела выйти замуж, но у неё не было жениха. Однажды они с подружками заночевали в поле, в стогу сена. Бабушка долго не могла заснуть, она лежала и смотрела на небо, и вдруг увидела падающую звезду. Тогда она быстро загадала желание – этим летом встретить своего жениха, и после сразу уснула. А через несколько дней познакомилась с дедушкой.

Лёлька засмеялась.

– Так, надо смотреть во все глаза! Сейчас упадёт звезда, и я загадаю ей, чтобы встретить жениха.

– Глупая! Не обязательно загадывать жениха. Можно загадать всё, что угодно. Только желание нельзя рассказывать, иначе оно не сбудется.

– А я хочу жениха! – хохотала вредная Лёлька, строя забавные рожицы.

– Зачем тебе? Ты выйдешь замуж за Никиту, все так говорят, – сказала Алана и показала сестре язык, а Лёлька в ответ не больно дёрнула её за волосы и девочки покатились со смеху.

– Тихо ты, родители проснутся! – шикнула Алана, но и сама удержаться не могла, и они продолжали тихонько хихикать, не переставая при этом поглядывать на огромное небо.

Оно было сегодня каким-то особенным… не таким, как всегда. Алана смотрела вверх, ощущая, как душа её переполняется тихим восторгом. Это было так здорово – сидеть рядом с любимой сестрёнкой, разглядывая эти необыкновенно яркие и загадочные звёзды. А за окном ласково шелестел листвой тёплый ветерок, тихонько трепал её волосы, и от осознания, что всё вокруг такое родное, простое и понятное, на сердце становилось необычайно тепло и спокойно. Краем глаза девочка глянула на улыбающуюся сестру и вдруг поняла, что Лёлька сейчас думает о том же самом.

Они были настолько близки, что для этого не потребовалось никаких усилий.

Поэтому Алана совсем не удивилась, когда, снова подняв к небу лицо, она увидела падающую звезду. Именно это и должно было произойти. Но звезда оказалась не одна – их было две. Они вспыхнули одновременно и метнулись в разные стороны.

– Ты видела? – подскочила Лёлька. – Две! Их было две! Ты успела загадать?

– Да. А ты?

– Я тоже! А что ты загадала?

– Я загадала, чтобы мы с тобой никогда-никогда не расставались, – ответила простодушная Алана. Разве ждала она подвоха от любимой сестры в такой момент?

Но у Лёльки внезапно вытянулось лицо.

– Э, да ну тебя! Я не собираюсь жить с тобой всю жизнь в одной комнате. И вообще, зачем ты рассказала? Не сбудется теперь, сама же говорила!

И Лёлька, её любимая Лёлька, противно захихикала тоненьким голоском.

Сразу всё изменилось. Мир потускнел, и больше не казался таким уж прекрасным. Небо и звезды никакие не волшебные, самые обыкновенные. И ветер стал каким-то колким и неприятным. И вообще, почему они до сих пор не спят?

– Зачем же тогда ты спрашивала? – даже не пытаясь скрыть обиду в голосе, сказала Алана.

– А чтоб ты не была такой простофилей, – нежно пропела Лёлька и с видом превосходства скрестила руки на груди.

Алана слезла с подоконника, молча, направилась к своей кровати. Сестра бросилась следом.

– Ты что, обиделась? Алана? Прости меня, я не нарочно!

Алана забралась на кровать, и с досадой ткнула кулаком подушку. Так было всегда, или почти всегда. Её сестра сначала говорила, а уже потом думала о том, что сказанное может кого-то обидеть, и бежала приносить свои извинения. А так как Алана была к ней ближе всех, то ничего удивительного, что быть этим "кем-то" чаще всего приходилось именно ей.

– Ну, пожалуйста, не злись, – лебезила лиса-Лёлька, стягивая с неё одеяло. – Хочешь, я тоже скажу тебе своё желание? Честно-честно!

– Не надо! – Алана со злостью дёрнула одеяло на себя и, отвернувшись к стенке, натянула его на голову. – А то не сбудется, – глухо добавила она из-под своего укрытия.

Лёлька сокрушённо вздохнула и тоже полезла на свою кроватку.

******

Алана потёрла левую мочку уха и потрясла головой, гоня, прочь печальные мысли. Девушка в телевизоре смотрела на неё выжидающе.

Никита утверждал, что у неё слишком богатое воображение. Человек не может так отчётливо помнить, что с ним происходило в четыре-пять лет, говорил он. Сам Никита из своего детства помнил только то, что ему рассказывали родители… и о том, что соседские мальчишки частенько кричали им с Лёлькой вслед: "Тили-тили-тесто!.." тоже предпочитал не вспоминать.

Но Алана действительно помнила многие события тех дней до мельчайших подробностей. Она и сама порой удивлялась этой своей странности. Помнила, какая была погода в тот или иной день на улице, что говорила мама, даже то, во что они с Лёлькой было одеты. Возможно оттого, что она бережно хранила эти воспоминания, лелеяла их, берегла, как самый закостенелый скряга бережёт свои закрома, и не собиралась с ними расставаться ни при каких обстоятельствах. Никита уверял, что это просто патология.