Шрифт:
Закладка:
Продолжая свою длинную речь, гетман привел много причин (в первую очередь общность религии), которые заставляют его самого голосовать в пользу союза с русским народом. Его слова были встречены громкими криками одобрения: «Волим под царя восточного!» Сразу же после Рады Хмельницкий с войсковым старшиной прибыл на съезжий двор к боярину Бутурлину. Воевода передал гостям царскую грамоту, подтверждавшую согласие русского правительства на воссоединение Украины с Россией и подчеркнул готовность России принять Украину и защищать ее от врагов.
Члены польского сейма, находясь в крайней степени отчаяния, обратились за военной помощью в Регенсбург, к императору Священной Римской империи.
Здесь стоит отметить доводы, которые приводились (см.: Сальванди. Т. 1) в качестве причин для такого обращения: «Лозунг борьбы за свободу укрепляет силу казаков. Будучи же предоставленными самим себе, казаки могут найти себе сторонников, готовых прийти им на помощь, даже в Силезии. Поэтому следует попросить помощи у императора». Потерпев неудачу у императора, польский сейм обратился к крымскому хану, несмотря на то что одной из главных претензий поляков к казакам был именно союз с крымскими татарами. Но и этот коварный союзник, даже несмотря на то, что ему и его войскам было обещано отдать на разграбление две польские провинции, также отказал полякам в поддержке.
По мнению Сальванди, окончательным аргументом, убедившим царя принять решение начать войну с Польшей, стала победа в устроенном условном поединке между зодиакальным знаком, что носил имя Московит, над своим соперником по имени Польша. В этом увидели знак свыше. Академия математики в Варшаве (факт, подтвержденный депешей посланника императора) в то же время занималась подробными астрологическими вычислениями, по результатам которых тоже был сделан соответствующий вывод, естественно с прямо противоположным результатом в пользу своей страны.
Последним поводом для начала военных действий и наступления русских войск на территорию Польши стали высокомерие и заносчивость польских дипломатов, которые, невзирая на постоянные протесты посланников Алексея Михайловича, упорно продолжали обращаться к царю, приводя на один титул меньше, чем того требовало уважение к царскому величеству.
Русские войска быстро продвинулись на Смоленщине, в Белоруссии и Литве, освободив Смоленск, заняв Вильно (Вильнюс), Гродно и Ковно (Каунас). В то же время после тяжелых боев казачья армия при поддержке русских войск наступала на запад и осадила величественный город Львов (основанный в 1256 г. русским князем Даниилом Галицким и названный им в честь своего сына Льва), жители которого с 1356 г. пользовались магдебургским правом (Львов от казаков откупился). Немногие историки того времени сумели понять, что вот-вот должен был измениться весь политический баланс в Восточной Европе. Начинала свое существование новая «великая империя», голос которой на будущих «советах» в Европе стал решающим. Отказ украинских казаков от союза с Польшей сдвинул чашу весов в противостоянии двух великих славянских держав в пользу России. С тех пор в любой борьбе со своим могущественным соседом Польше пришлось занимать лишь оборонительную позицию.
По странному стечению обстоятельств в войне с казачеством от полного краха Польское государство спасло лишь появление на сцене третьего действующего лица, выступившего противником Польши. Шведский король Карл Х, обеспокоенный быстрым продвижением русских войск в Белоруссии и Литве, попытался заручиться долей добычи и для Швеции, захватив самые крупные города Польши Познань, Варшаву и Краков[54]. Вскоре польский народ мог только радоваться, глядя, как бьются между собой, преследуя свои собственные цели, два его врага, Россия и Швеция. Это позволило Польше сохранить пусть шаткую, но независимость еще более чем на сто лет.
Что касается поведения Богдана в сложившейся запутанной ситуации, следует помнить, что первоначальной причиной казачьего мятежа против Польши была борьба за свободу и привилегии казаков. Он, похоже, решил отказаться от этой цели, отдав казаков и остальной народ Украины под правление царя Алексея Михайловича. Несмотря на то что Переяславская Рада и ее решение, принятое под влиянием Богдана Хмельницкого, стали самым значимым событием в его судьбе, сложившаяся после вторжения шведов обстановка, возможно, заставила некоторых пожалеть о своем решении принять союз с Россией[55]. Казаки, возможно, мечтали о третьем независимом большом славянском государстве, которое будет создано на землях Руси.
В этом сбивающем с толку смешении событий, когда казаки, ненавидимые поляками, оказались разделенными с русскими союзниками, ушел со сцены человек, который во всем этом сыграл великую и даже главную роль[56]. Мудрый государственный деятель и храбрый воин, которого принимали как короля во всех великих державах, Богдан до самого конца продолжал вести жизнь либо крестьянина, либо простого солдата. В том же помещении, где он жил с женой и детьми, принимали посольства самых великих коронованных особ Европы. Внезапный апоплексический удар унес жизнь старого казачьего вождя, который в течение десяти лет играл в Восточной Европе роль, сравнимую с той, что на Западе сыграл Кромвель. Но сегодня имя Богдана практически забыто историками.
Может быть, читатель посчитает преувеличением параллель между казаком Богданом и великим английским протектором[57], но, судя об этих людях и их стремлениях, мы должны учитывать очень сильно отличающиеся жизненные обстоятельства, в которых им пришлось действовать. Оба действовали во имя свободы, стремились построить государство для свободного народа, которое должно было возникнуть на руинах свергнутой феодальной тирании. Оба пытались сохранить независимость от деспотических режимов, противостоящих им, построив предвестник демократий наших дней.
Но под «свободой» казаки Богдана, скорее всего, как это ни страшно, понимали «вседозволенность». Во время осады крепости Замосць (Замостье), в самый бедственный момент их истории, даже весь авторитет Богдана не мог остановить некоторых его последователей, которые дезертировали, чтобы отправиться в безопасное место с богатыми трофеями, награбленными в замках на пути следования казачьей армии. Казаки, оставшиеся со своим вождем, были «изумлены тем, что могут есть свою грубую пищу из серебряных блюд, пить из золотых кубков и спать на постелях, покрытых ценнейшими мехами, а также проводить дни и ночи
