Команда Alfa Romeo, тем временем, едва ли сильно ощутила его отсутствие в Лионе. Кампари победил после того, как его партнер по команде Аскари столкнулся с неисправностью двигателя ближе к концу гонки. Сэр Генри Сегрэйв финишировал вторым на своем «Sunbeam», тогда как Аскари оторвался от остальных достаточно далеко, чтобы, несмотря на поломку, прийти третьим. Некогда доминировавший в автоспорте Fiat потерпел настолько чувствительное поражение, что с тех пор туринская фирма решила больше никогда не соревноваться на серьезном уровне. Несколько лет спустя завод предпримет попытку собрать машину для «Гран-при», но к тому времени эстафетная палочка лидера итальянского автоспорта уже перешла к выскочкам из Alfa Romeo, вышедшим на первый план тем теплым августовским днем 1924-го. И хотя Феррари не мог поставить себе в заслугу победу над Fiat на треке, его вклад в поражение гиганта — а именно помощь в переманивании на сторону Alfa Бацци и Яно — был все же существенным. Вслед за переездом пары в Милан некогда непобедимый гоночный департамент Fiat’а превратился в руины. Что еще хуже, другой блестящий инженер Винсент Бертарионе на тот момент уже год как работал в Sunbeam, и тем самым с уходом Яно у Fiat почти не осталось серьезных технических кадров. Эти потери плюс изменения во внутренней политике компании вынудили Fiat уйти из гонок после сезона 1924 года. Несколько лет спустя компания попробует вернуться, но надолго задержаться не сумеет и после этого навсегда разойдется с автоспортом. Учитывая то, что в сознании Энцо Феррари глубоко укоренились чувство собственного достоинства и жажда мести, можно не сомневаться, что капитуляцию компании, отказавшейся от его услуг шестью годами ранее, он праздновал очень шумно.

Феррари утверждал, что политика его не интересовала, и, учитывая его антипатию по отношению к Риму и общее неприятие католической церкви — плотно вовлеченные в итальянскую политику в то время, — сомневаться в его словах не приходится. Однако ему удалось завести нескольких друзей среди чиновников-фашистов, потому, что большинство людей, пользовавшихся властью и влиянием на национальную автомобильную индустрию, имели тесные связи с правящей партией. Энцо Феррари учился быть политиком в высшей мере, но лишь для того, чтобы продвигать свои личные интересы, но никак не интересы адептов какой-либо конкретной идеологии. С Бенито Муссолини он встречался всего раз, в начале 1924 года. Дуче в то время был на пике популярности и решил сделать остановку в Модене по ходу своего автопробега из Рима в Милан окольными путями. По пути он делал остановки, чтобы повидаться с видными фашистами и сторонниками партии, а также для укрепления своих политических позиций в таких захолустных местах, как Модена. Там он встретился с видным сенатором-фашистом, с которым долго и обстоятельно, в типично итальянской манере, ужинал и совещался. Поскольку Муссолини хранил верность Alfa Romeo на протяжении всего своего правления — возможно, по причине того, что марка выпускала автомобили в городе, в котором он пришел к власти — в Модену он приехал на новом трехместном спортивном автомобиле. Поскольку Феррари был местным концессионером Alfa и самым известным человеком города, имевшим отношение к автоспорту, ему было поручено эскортировать дуче из города. Он пытался ехать аккуратно по мокрым от дождя булыжникам дороги, но все равно двигался на гораздо большей скорости, чем менее опытный и умелый Муссолини, едва за ним поспевавший. После того как машину горделивого, но совершенно неспособного к быстрой езде лидера пару раз увело в крутые заносы, Феррари сбавил скорость на порядок и уже не прибавлял до самого конца поездки, завершившейся несколько километров спустя.

По иронии судьбы, Alfa Romeo вскоре последовала примеру Fiat, покинув мир автогонок. 26 июля 1925 года главная звезда команды, пилот Антонио Аскари, лидировавший на Гран-при Франции, проходившем в Лина-Монтлери, погиб, попав в аварию.

Смерть популярного Аскари шокировала членов команды до глубины души и убила весь спортивный запал всех участников, от оставшихся в живых пилотов до самых последних механиков. Молодой Луиджи Кинетти ездил с командой в Лион в качестве механика, но решил не возвращаться домой в Милан. Он некомфортно ощущал себя в атмосфере нарастающей воинственности, которую нагнетали фашисты, и испытывал тягу к открытым и добродушным французам, переживавшим период послевоенного изобилия, оживившего их страну в 1920-е годы. Кинетти, чьи познания об автомобилях были богатыми и разнообразными — от загадочного, почти мистического дела производства подшипников до периодических заездов в качестве гонщика, — перебрался в Париж, где планировал открыть маленький сервис по ремонту экзотических автомобилей.

Вскоре после гонки Alfa Romeo объявила о том, что временно сворачивает свою соревновательную деятельность из уважения к погибшему чемпиону. Но причиной ухода команды из автоспорта была не только искренняя боль утраты. Гриффит Боргесон предполагал, что решение было связано с проседанием экономики и вмешательством итальянского правительства в дела компании. Ранее в тот год фашисты начали перетаскивать Alfa Romeo под крыло новообразованного IRI, Instituto di Ricostruzione Industrial, громадного государственного бюрократического аппарата, созданного с целью финансирования предприятий, испытывающих финансовые трудности, и поддержания их коммерческой жизнеспособности. Весьма вероятно, что чиновники IRI повлияли на сворачивание дорогой и рисковой гоночной программы фирмы.

С прекращением Alfa Romeo активной деятельности в автоспорте Энцо Феррари сконцентрировался на развитии своего бизнеса по продаже машин. Теперь у него был договор о франшизе с Alfa Romeo, позволявший ему продавать машины марки в регионах Эмилия, Романья и Марке, и в апреле 1925 года он начал перестройку большого двухэтажного дома на Виа Эмилиа для превращения его в дилерский и сервисный центр Alfa. До сих пор они с Лаурой жили в маленькой квартирке на втором этаже над рестораном, находившемся неподалеку, и теперь планировали переехать в новое здание. Жизнь в этом тесном, душном пространстве едва ли была спокойной. Энцо и Лаура постоянно ругались. Что хуже, Лаура и мать Феррари Адальгиза презирали друг друга, и это вынуждало Энцо выступать в роли арбитра в мучительной и бессмысленной внутрисемейной борьбе. Он был поглощен автомобильным бизнесом и постоянно путешествовал, то в Милан, где было нужно поддерживать связь с руководящим составом Alfa Romeo, то в Болонью, где на Виа Монтеграппа он открыл дилерский офис-спутник Alfa. Когда он бывал в Модене, основными местами его внимания были шумные местные бары и рестораны, где энтузиасты от автодела проводили бесконечные часы в дискуссиях о любимом спорте. По той же схеме он проводил время и в Болонье, где в заведениях вроде «Café San Pietro» и «Folia Bar», что на Виа Индипенденца, и дворяне, и мещане наливались вином, накручивали на вилки пасту и беспрестанно трепались об объединявшей их страсти. Феррари в таких местах был своего рода знаменитостью. В конце