Шрифт:
Закладка:
– Павел.
В классе зашушукались. Павлик был мастер строить из себя дурака. Практикантка сунула ему в руки свой капроновый шарфик.
– Держи, Павел. Представь, что это знамя. Если его найдут враги, тебя убьют. Что ты сделаешь?
– Да выкину! – по лицу Павлика уже разливалась дурацкая улыбка. Сейчас что-то будет.
– Нельзя, это же знамя. И куда ты его выкинешь? Дом окружен.
Павлик все улыбался. Она смотрела просто и серьезно. Мне было жаль ее.
– Ну, спрячу.
– Без «ну». Прячь.
Недолго думая, сосед сунул синий комок мне в руки. Я растерялась.
– Теперь ты. А враги все ближе…
– Держи! – я кинула комок однокласснице.
– Прекрасно, – сказала ей практикантка. – Теперь тебя подставили. А теперь я считаю до пяти, открывается дверь и… у кого окажется знамя… Раз. Два. Три…
Шарф летал по классу. Игра заразила всех.
– Четыре… Четыре с половиной… Пять!
Павел застыл с синим шарфом в руках. Практикантка направила на него карандаш.
– Знамя у тебя. Твоя участь решена. А ведь оно даже не нужно тебе. Оно для тебя ничего не значит. А для них, – она постучала по учебнику, – значит! Вам, конечно, этого не понять. Вы занимались тем, что подставляли друг друга. Кто угодно, только не я. А они нет. Потому что они не гниленькие.
– А мы, значит, гниленькие?
– Как будто вы нас знаете!
Все старались выразить возмущение, стало шумно, но она не ругалась. Просто стояла и смотрела.
– Конечно, не знаю. Я вас в первый раз вижу. И вообще, не про вас сейчас речь. Понимать надо, – она сделала паузу и оглядела нас. – Они ведь тоже дети.
Как по-разному можно сказать одну-единственную фразу. Всего четыре слова. Она сказала так, как надо. Сказала так, что по спине прокрался холодок, а на руках встопорщились невидимые волоски. Они ведь тоже дети. Должно быть, так только показалось – не мог ее голос слезно дрогнуть, это совсем ни к чему. Это всего лишь картинка в учебнике – запоздалый глоток махрового советского реализма.
Но они-то дети. Им страшно. Вот-вот откроется дверь, и тогда… А знамя, кусок красной ткани – быстрее, под рубашку… Не только для того, чтоб сохранить. Чтобы никто не заметил.
– А теперь напишите, что они чувствуют. Напишите про них.
И мы писали до конца урока.
Эпизод 19
Тревога
Однажды осенью нас, еще пятиклассников, собрали в актовом зале и показали фильм про атомную войну. Это была жуткая картина. Особо страшными были два эпизода. Первый – волна ослепительного света в секунду сожгла лес. Второй – тени людей. Да, именно тени. Нам объяснили, что когда человек оказывается близко к эпицентру взрыва, то он сгорает за долю секунды и от него остается только тень – очертания, где асфальт и земля не слишком оплавились.
Потом нас повели смотреть школьное бомбоубежище. Мы спустились в подвал, долго плутали по пахнущим свежим цементом лабиринтам и достигли небольшой комнаты. Посреди убежища стояли сдвинутые парты. На них горкой лежали противогазы и марлевые повязки. Так начался предмет ОБЖ – основы безопасности жизнедеятельности.
Новые противогазы воняли резиной и тальком, стекла в них запотевали, нос чесался, глаза слезились. Учитель был молодой, шустрый, худенький, с маленькими черными усиками и блестящими черными волосами. Нам он понравился.
– А если мы не успеем спрятаться?
– Вы умрете от страшного радиоактивного излучения. Кожа человека покрывается болячками, глаза слепнут, волосы вылезают клочками, а потом он заболевает раком.
– А если противогаз не наденем?
– Тоже умрете. Поднимется облако ядовитой пыли, и вы задохнетесь.
Мы призадумались.
– А если мы спрячемся и успеем надеть противогаз, а потом – раз! – и наша школа рухнет от взрыва? Что тогда? – спросил самый настырный.
– Мы не сможем выбраться, – сурово выдал ОБЖист.
– Мы умрем?
– Конечно умрем! – не выдержала одна из девочек. – Что тут есть-то? И воды нет! Мы проживем без воды только три дня. Правда ведь?
– Наверное… Давайте не будем об этом. Войны пока нет… но! Нужно быть готовым на всякий случай. Давайте еще потренируемся с противогазами. Знаю, что воняет…
Мы поняли, что обречены.
Это происходило на первом занятии. А на втором уроке нам объяснили, что когда случится беда – пожар, землетрясение или, не приведи господи, ядерный взрыв где-то неподалеку, – то раздастся три сигнальных звонка. В этом случае нужно по-быстрому брать самое ценное и бежать на улицу или в подвал – это уж по ситуации. Мы кивали головами и грызли ногти. Мы прониклись чувством ежеминутной опасности.
Первую неделю мы ждали известия о начале атомной войны. Идти домой было страшно. По дороге не было ни одного подвала!
Через пару недель возникли первые шутки-прибаутки.
– Завтра контрольная… хоть бы войну объявили.
– В подвале выживет Леха. Потому что всех сожрет.
– После взрыва специально выживу. И поплюю на твой облезлый труп.
Еще через неделю все забыли про ядерные бомбы. Случилось куда более реальное и страшное событие – землетрясение в Армении. Мы несли в школу теплые вещи и игрушки. И ужасались газетным статьям, прочитанным на классном часу. Теперь на уроках ОБЖ нас учили в случае сейсмических толчков становиться в проеме двери или убегать на открытое пространство.
Мы дежурили в классе. Первая смена уже ушла, вторая разбрелась по кабинетам. В школе царило спокойствие. Пол блестел разводами воды, чистая доска досыхала на зимнем солнышке. Осталось только цветочки полить.
Вдруг тишину взорвали звонки. Их было три. И мы знали, что это означает.
В коридоре захлопали двери. Пространство наполнилось топотом и людскими голосами.
– Нам тоже надо бежать!
– Да! Надо бежать!
Мы пристроились к какому-то взрослому классу и пошли вниз по лестнице. Людской поток заворачивал в подвал. Значит, война, а не пожар! Я уже настроилась терпеть взаперти голод и жажду (об этом не страшно думать, если только что съел ватрушку в столовой), как вдруг моя напарница развернулась и побежала по лестнице вверх.
– Стой! Куда?
Секунду я колебалась, потом бросилась за ней.
– Куда тебя несет?! Там все уже в подвале!
– Да подожди! Ценные вещи надо забрать! – она уже открывала кабинет.
– Да какие ценные!
– Журнал… А где он? Он же тут лежал…
– Да плевать на журнал! Ты дура, что ли?!
Но она заметалась как безумная, тыкаясь во все углы.
– Пошли! – орала я.
– Он, наверное, в учительской…
И ринулась вон.
– Бли-и-ин! Пошли!
– Я сейчас, ты иди.
– Нет уж!
Мы ввалились в учительскую, привычным движением выдернули дерматиновую красную корку из ячейки и помчались
