Шрифт:
Закладка:
В нижнем городе в основном суетились ремесленники и крестьяне. По улицам бегали краснощекие дети, со дворов и крылечек лаяли собаки, громко разговаривали женщины в просторных платьях, хмурые мужчины открывали мастерские…
— Ну как? Впечатлились?
Генри помог мне вылезти из повозки, и мы направились по узкой дорожке к бакалейной лавке.
Я с энтузиазмом покивала.
— Очень! Надеюсь, у меня будет время изучить здесь всё получше!
— Будет ещё, будет! — отмахнулся Генри. — Какие ваши годы, хозяйка Анна! Да и мальчонке всё покажете. Может, господин Мартин вас в следующий раз отвезет сюда…
Вспомнив про Мартина, покусала губы. Нехорошо как-то сегодня утром вышло, но он сам всё время нарывается!
И вообще первый начал — сам ведь не сразу поверил, кто я, пошёл на меня с мечом!
Скрипнула деревянная дверь и я отвлеклась. В нос ударили запахи чая, корицы, сладостей и приправ…
Лавка была небольшой, прибранной. На полках всё аккуратно расставлено — начиная от коробочек, заканчивая склянками и мешочками.
— Доброе утро, Генри! И вам, госпожа.
Обернулась. К нам из внутренней комнаты вышел молодой человек. У него были рыжеватые волосы и симпатичное лицо, усыпанное веснушками. На лицо горели живостью серо-зеленые глаза.
— Привет, Юлиан! — поздоровался Генри. — С возвращением! Давно тебя видно не было…
— Уезжал к деду в соседний город, да с этой грозой застрял там…
— А это Анна, хозяйка нашего трактира, — представил меня Генри.
— О! — удивился юноша, удивленно вскидывая брови. — Добро пожаловать, госпожа Анна! Так значит, старик Вульф передал дела сыну?… А вы, госпожа, жена Мартина, да? Не знал, что он женился! Вот уж Лютинда вопли поднимет!
Едва не закашлялась. У меня аж дыхание отшибло от такого предположения молодого лавочника.
— Нет-нет, что вы я не… Я не имею никакого отношения к Мартину, — заливаясь краской, пробурчала я.
— Юлиан, хозяйка Анна и её малой братец Никон — дети четы Эфрон! Тех самых, что с Вульфом основали наш трактир. Ты, наверное, знаешь эту историю.
— Ах, знаю, конечно! Дедушка Вульф рассказывал мне! А где же тогда он сам?
— Он уехал! Как приедет, так сразу снова вернется к своим хозяйским обязанностям. Пока что я просто его замещаю… — объяснила я, но, подумав, добавила: — Ну, мы с Мартином замещаем…
— А-а-а, понятно, — протянул Юлиан, затем нахмурился и уткнул задумчивый взгляд в прилавок. — А как там дела у Шенри? Она же ещё работает в трактире?
— Да куда ж она денется-то! Работает! — отмахнулся Генри. — Страдалица наша…
На лице Юлиана вдруг отразилась горечь.
— Страдалица… Хм… Понятно. Ну, я рад, что работает.
Я прищурилась, вглядываясь в понурое лица юноши, который как раз вчитался в мой список необходимого, а затем стал методично собирать на прилавке то, что требовалось. Пока Генри вышел из лавки, дабы принести сумки, я решила озвучить свое преположение:
— Мне показалось, или вы неравнодушны к Шенриетте?
Это было слишком прямолинейно, но мне нужно было попробовать поговорить до тех пор, пока Генри не вернулся, поэтому пришлось идти напролом.
— Я…
Юлиан растерялся, поморгал и уставился на меня во все глаза, а потом вдруг тяжело вздохнул и, отведя взгляд, ответил:
— Если честно, то да… Есть за мной такое неравнодушие к Шенри… Мне нечего скрывать — кто тут из местных ещё не знает, что я влюблен в Шенри уже несколько лет? Эта болтовня разве что ещё до замка не дошла. — Юлиан снова тяжело вздохнул. — Шенриетта, кажется, единственная, кто не знает о моих чувствах…
— Так может надо есть сказать об этом? — улыбнулась я.
Юлиан нахмурился, уши его стали пунцовыми.
— Да куда уж… Ей не до меня! Сначала я всё никак не мог собраться с силами и поговорить с ней, а теперь я ей на кой? Она же влюблена в Мартина! Я уже даже с ним поговорил об этом, но ему нет до неё вообще никакого дела.
— И всё же, советую попробовать признаться ей, — сказала я осторожно. — Всяко знать правду легче, чем томиться предположениями.
Юлиан не ответил, снова нахмурился и продолжил доставать на прилавок мешки со специями.
В этот момент как раз вернулся Генри. Уже через пять минут, мы полностью закупили необходимую нам провизию, и теперь собирались поехать в другие лавки: нам нужно было ещё купить мёд, масло, грибы…
— А вы… Госпожа Анна!
Уже стоя на пороге, остановилась и повернулась к Юлиану. Тот стремглав выбежал из-за прилавка, держа что-то в руках. Кажется, это был какой-то свернутый в трубочку пергамент.
— Это для Шенри… Я давно написал ей здесь кое-что. — Опустив пунцовое лицо и не глядя мне в глаза, сказал Юлиан. — Может, передадите ей?
— Хорошо, — пожала плечами и взяла записку, которую тут же убрала в свою сумку на поясе. — Обязательно передам.
Юлиан кивнул, и мы с Генри вышли из лавки. Через час закупились у лавочников, мы оставив там кучу монет!
Зато можно было не переживать за любимые блюда гостей и постояльцев.
Вернувшись в трактир, сразу захотела найти брата. Но ни в зале, ни в комнатах, ни на кухне его не было.
И только выйдя в сад, нашла его у корней огромного дуба, раскидистой кроной защищающего его от палящего солнца. Брат сидел, прижавшись к дубу, и задумчиво смотрел в одну точку.
— Ник? — позвала я. — Доброе утро, малыш!
— Аня! — словно очнувшись, брат повернулся ко мне. — Доброе утро!
— Что ты здесь делаешь? Тебе не холодно?
Я подошла к брату, он тут же схватил меня за руку и потянул к себе.
— Нет, я слушаю, как дуб поёт… Вот послушай! Он поёт и иногда разговаривает со мной!
Удивленно вскинула брови, вспомнив свой разговор с Шенри. Подойдя к дубу, подняла лицо и восхищенно улыбнулась красоте такого могучего дерева, затем осторожно приложила ухо к стволу и закрыла глаза. Что это: шепот или жужжание? Нет, скорее шум ветра в лесу или шум волн… Этот звук успокаивал, но
едва ли я
