Мои плечи опускаются, глушу двигатель, во мне бурлит мощная смесь гнева и негодования.

Сжав руку в кулак, бью по рулю и кричу в темноту.

— Блядь!

Бью еще раз, наслаждаясь болью, пробегающей по руке и предплечью.

С ворчанием выпрыгиваю из джипа под проливной дождь. И уже собираюсь войти внутрь, но мое внимание привлекает фигура, лежащая на улице перед домом.

Меня охватывает страх, когда я осторожно приближаюсь к телу.

Какого черта…

Мышцы в груди напрягаются, и я замираю, когда вижу, что Аспен лежит неподвижно, а сильный ливень хлещет по ее обмякшему телу.

Опускаясь на колени, хватаю ее запястье, игнорируя прилив облегчения, который накатывает, когда я нащупываю ее пульс.

— Аспен, — рычу, тряся ее за плечи. — Проснись, черт возьми.

Нет ответа.

Проклятье.

Я должен оставить ее здесь, преподать ей урок, что нельзя ходить на вечеринки и напиваться до потери сознания… но тут до меня доходит, что это дерьмо не похоже на Аспен.

И на ту вечеринку она пошла не одна.

Только сейчас улавливаю слабый запах блевотины, исходящий от нее, и замечаю, что пуговица и молния на ее джинсах расстегнуты.

Не нужно быть чертовым гением, чтобы понять, что что-то не так.

Снова трясу ее, на этот раз сильнее: — Черт возьми, Бродяга. Проснись, блядь.

Ничего.

Бормоча проклятия, поднимаю ее на руки. Когда встаю, слышу рвотный позыв, и мне удается повернуть ее голову на другой бок как раз перед тем, как ее начинает тошнить.

Черт возьми.

Ее глаза распахиваются, и смятение, бурлящее в них, быстро сменяется откровенным ужасом, когда она поднимает голову и видит меня.

Сильная дрожь сотрясает ее тело, и я слабо слышу, как она бормочет: — Пожалуйста, не убивайте меня, — после чего ее голова откидывается в сторону, и она снова теряет сознание.

Поднимаюсь по дорожке к дому, намереваясь отвести ее в спальню, но обнаруживаю, что обхожу его сзади и захожу через боковой вход, ведущий в подвал, где я сплю.

Несмотря на то, что она все еще без сознания, ее бьет дрожь, а зубы начинают стучать. Если в ближайшее время не избавить ее от мокрой одежды, она наверняка заболеет.

Хорошо.

Стиснув зубы, опускаю ее на пол рядом с кроватью. Морщась, она обхватывает себя руками, словно пытаясь защититься от бугимена.

Она выглядит так чертовски жалко, что я с трудом сдерживаю смех.

— Ты, блядь, моя должница, — говорю, поднимая ее с пола и укладывая на кровать.

Ее спина выгибается, когда усаживаю ее в сидячее положение и пытаюсь снять корсет.

— Черт возьми. Не двигайся, — рычу, понимая, что это чертовски бессмысленно, потому что эта сучка сейчас не в состоянии что-либо понять.

Когда она наклоняется вперед, пользуюсь возможностью расстегнуть молнию, расположенную сзади, и бросаю влажный корсет на пол. Затем толкаю ее так, что она ложится на матрас, и пытаюсь снять джинсы. Но они тоже мокрые, что значительно усложняет задачу. Опустившись перед ней на колени, просовываю руки под ее задницу и стягиваю их с ног.

Вместе с маленькими черными трусиками.

Блядь.

Стискиваю зубы, сопротивляясь движениям члена в джинсах.

Большинство девушек бреют или эпилируют все, пока от волос не останется и следа, потому что общество говорит им, что именно это предпочитают мужчины, но только не Аспен.

Хотя большая часть ее пизды гладкая и голая, она намеренно оставила аккуратную крошечную полоску волос на лобке… как бы безмолвно говоря всем, кто может усомниться в натуральности цвета ее волос, идти нахуй.

Инстинктивно наклоняюсь вперед, вдыхая ее аромат и получая лучший обзор. Губы такие же надутые и пухлые, как и на лице. Импульсивно протягиваю руку, чтобы коснуться ее, но быстро одергиваю себя.

Аспен шевелится, ее бедра слегка раздвигаются, а грудь вздымается, отчего бледно-розовый сосок выглядывает из-под лифчика.

Из меня вырывается стон, член болезненно увеличивается в джинсах.

Я мог бы расстегнуть молнию, вытащить его наружу и не дать ей никакого гребаного выбора, кроме как принять каждый дюйм.

Но тогда она узнает правду.

Что как бы я ни ненавидел ее всеми фибрами души…

…меня так же, блядь, тянет к ней.

И я знаю, что где-то глубоко внутри она чувствует то же самое.

Мы как два магнита… электрические токи, проходящие через нас, одновременно отталкивают и притягивают друг друга.

Я чертовски ненавижу это.

Ненавижу ее.

С отвращением натягиваю ее нижнее белье обратно, достаю из корзины грязную футболку и надеваю на нее через голову.

Отпихнув ее на другую сторону огромной кровати, начинаю размышлять.

Знаю, что Аспен пошла на вечеринку со Стейси и Трейси, двумя популярными — и чертовски раздражающими — чирлидершами. И хотя это и говорит о том, как она оказалась на вечеринке, это ни хрена не объясняет, как она очутилась без сознания на улице перед нашим домом.

Схватив телефон, открываю Instagram. Единственная причина, по которой у меня есть это приложение, — слежка за Аспен. Поскольку ее профиль закрыт, и я знал, что она никогда не примет запрос от своего заклятого врага, мне пришлось создать фейковый аккаунт.

Закурив сигарету, кликаю на ее профиль. Она редко выкладывает что-то, а если и выкладывает, то всякую ерунду вроде природы, кофе и выпечки. Однако Стейси и Трейси — инста-шлюхи и отмечают людей всегда.

И действительно, когда нажимаю на иконку, чтобы посмотреть посты, в которых отметили Аспен, появляется новый пост Стейси.

Трейси сидит за рулем машины и показывает средний палец в камеру, в то время как Стейси обнимает ее. На заднем сиденье сидит Аспен… неловко улыбаясь, как будто она предпочла бы оказаться где-нибудь в другом месте. Подпись гласит: «Провожу время с моими сучками», а за ней следует миллион дурацких тегов.

Выдохнув дым, нажимаю на ник Стейси, потому что, блядь, ее страница не может быть приватной. Однако вместо того, чтобы сразу перейти к ее профилю, просматриваю несколько сторис. Там есть короткое видео, на котором она наливает пиво в красный стаканчик, селфи с губами-утками, фото, на которой они с Трейси танцуют у костра, и еще одна фото с чертовыми губами. Уже собираюсь выйти из приложения, потому что, глядя на это дерьмо, теряю клетки мозга, но тут на экране появляется еще одно видео.

Оно темное и зернистое, но, судя по виду заднего стекла, оно сделано как будто в салоне автомобиля. Камера внезапно смещается вниз, и от того, что вижу дальше, кровь закипает в жилах.

Парень хватает Аспен за шею, хотя по тому, как ее голова безвольно болтается у него