— Второе упоминание о Лумбаге относится к десятилетней годовщине ее открытия нашими астронавтами. Тогда еще вышла небольшая ссора между нашим исследовательским кораблем и вашим военно-десантным ботом, припоминаете? К тому времени гроасцы уже крепко обосновались здесь…

— Да, да, точно. Наши десантники просто приняли соответствующие меры по борьбе с нелегальным туризмом. И кстати…

— Хороши меры — стрелять по безоружному научному судну! — Ретиф смягчил резкость слов благодушным выражением лица. — Земля не могла не принять этот вызов и пришла сюда с необходимым эскортом. Однако вспомните, мы не стали использовать нашу силу, а вот вы…

— Прекрасно все помню. Поистине величайшая бдительность посланцев Гроа обрекла на неуспех наглые провокации Земли!

— И вот тогда-то и были замечены дикие местные обряды, — продолжил Ретиф, пропустив мимо ушей реплику Шлуша. — А вместе с этим открылись и факты того, что ваши посланцы почти в открытую проворачивали здесь закупки внутренних органов гуманоидов…

— Это же самостоятельные существа! Они приобретались для наших зоопарков, — прошипел Шлуш. — Интерес гроасцев к экзотическим видам дикой природы всем известен…

— А это вызвало немало вопросов. Высказывались даже теории о том, что вы «разбираете» лумбаганцев на Простейших и потом «собираете» обратно в определенном порядке, чтобы созданный индивид удобно было использовать в вашем хозяйстве.

— Боже, как извращено ваше сознание! Кроме того, ведь мы прекратили это почти сразу же из уважения к предрассудкам местных жителей и из-за того, что мы будем неправильно поняты такими, как вы, земляне.

— Еще бы вы это тогда не прекратили! Ваше положение было на волоске от критического… Впрочем, войны на планете «с успехом» продолжаются, и никто не в силах будет проследить, если вы вздумаете продолжать такого рода «торговлю».

— Покончим на этом, я не имею ни малейшего желания слушать лекцию о лумбаганской истории! — зашипел Шлуш. — Поговорим лучше о зле, которое взращивается в кабинетах нашего Корпуса!

В этот момент дверь зала резко распахнулась.

— Пусть простят верного слугу за вторжение без доклада, — заговорил торопливо показавшийся охранник, — но…

— Как ты посмел так врываться?! — вскричал Шлуш, вскакивая из-за своего стола. — Ты, мерзкий бездельник! Кто это там с тобой?

Охранник, не говоря больше ни слова, шатающейся походкой стал входить в зал. За ним шел лумбаганец. У него был один единственный глаз, три ноги, огромный рот, и в руках здоровенный, но устаревшей марки пистолет.

— Выкинуть его немедленно! — заорал Шлуш, обращаясь к Вилту, который жался к самой дальней стене.

— Я… Я… забыл з-зарядить револьвер… — лепетал тот, проклиная в душе Ретифа и роняя бесполезное оружие на пол.

— Кто из вас, чужеземцы, здесь главный гроасец? — резко и требовательно спросил вошедший.

— Вилт, я тебе приказываю… — уже по инерции шипел Шлуш, завороженно глядя на пистолет лумбаганца, смотревший ему в грудь своим черным жерлом.

— Зачем и кому это надо знать? — спросил он, обращаясь уже к лумбаганцу.

— Кое-кто очень хочет с ним повидаться, — сказал тот. — Поторопитесь, — продолжил он, оглядывая по очереди всех присутствующих, — он не любит долго ждать.

«Надо полагать, — подумал Ретиф, — это и есть начальник Шлуша».

Лумбаганец посмотрел на свои часы, купленные на базаре у землянина, марки «Дэйл-Эванс».

— Быстрее! Через полчаса я меняю свое амплуа и мне уже будет наплевать и на вас, и на того, что хочет с вами увидеться. Но я люблю всякое дело доводить до конца!

— Ну, что ж… — начал Шлуш, поднимаясь с кресла.

— Спокойно, Шлуш, — сказал вдруг Ретиф. — Очень тронут тем, что вы хотели меня выгородить, но надо быть честным. Эй, вы! Я пойду с вами.

— Пытался обмануть меня? — засмеялся лумбаганец, наставляя на Шлуша свой пистолет, покрытый со всех сторон ржавчиной. — Тебя бы пристрелить за это! Ну да ладно. Патроны я изготовил сам, хотя это было нелегко. Так зачем их тратить без пользы, верно? — С этими словами он перевел дуло на Ретифа.

— Пошли, приятель, — он чуть помедлил, но вдруг сказал: — Все вы, чужеземцы, для меня на одно лицо, но ты, сдается мне, чем-то все-таки от них отличаешься. — Он переводил взгляд с Ретифа на охранника, стоявшего в углу, потом на Вилта, на Шлуша. — Две ноги… Живот… Одна голова… А, вот! У них по пять глаз, а у тебя только два — это какое-нибудь неприятное воспоминание для тебя? Небольшое побоище с дружками?

— Дефект от рождения, — мрачно выговорил Ретиф.

— Извини, приятель. Не подумай, что хотел обидеть. Ну и черт с ними, с остальными глазами. Глянь на меня — я и вовсе одноглаз, ха-ха!

7

Когда Ретиф, конвоируемый лумбаганцем, покинул наконец притихший домик, в котором размещался штаб Самого Высокопоставленного Гроасского Лица, и вышел на улицу, в лицо ему ударил довольно сильный свет от двух лумбаганских лун. Одна большая, больше земной, а другая совсем маленькая.

— Думал, что повидаю в эту ночь тайных чиновников Гроа, а оказалось, что и вождей тоже доведется, — говорил сам себе вслух Ретиф. Тем временем они повернули назад на запад, к побережью. — Куда вы меня ведете?

— Узнаешь, — коротко бросил лумбаганец, вращая своим единственным глазом во все стороны, стараясь предупредить возможные препятствия на их пути. — Главное, добраться без проблем.

— Вы ожидаете нападения? — спросил Ретиф.

Лумбаганец кивнул.

— А как же! — сказал он мрачно. — С какой стати сегодняшний вечер должен отличаться от прочих?

— Я думал, что уличные баталии — радость для здешних жителей, — продолжал Ретиф начавшийся разговор. — Во всяком случае каждый лумбаганец всегда готов перерезать горло кому-нибудь, если представится возможность. А в вас что-то немного энтузиазма.

— О, небольшая потасовка на улице или приятельская драка в баре, или соседская поножовщина на базаре — это, пожалуйста! Я такой же, как все. Но у всего есть свои пределы. Если откровенно, господин… э-э… как тебя зовут?

— Ретиф.

— Меня Глут. Так вот, как я уже говорил, Ретиф, всему есть свои пределы. Мне надо немного остепениться, отдохнуть от всего этого. Мне уже столько попадало, что самое время попроситься в отпуск, понимаешь? Здесь многие такого же мнения.

— Тогда почему же вы продолжаете?

— Это нелегко объяснить чужеземцу. Я просто плыву по течению. Все, что не мешает мне, я согласен оставить так, как есть, но бывает тако-о-е!.. Некоторые побоища просто невыносимы! Ты понимаешь, о чем я?

— Пытаюсь понять, — сказал Ретиф. — Кстати, ваш пистоль… Он еще стреляет?

Глут и сам с сомнением покосился на свое оружие, но тут же грозно сказал:

— Не беспокойся. Всякий, кто посмеет выпрыгнуть на нас из кустов, получит