втянуть, ведь папа знает, что у нас с ним близкие отношения? А ведь у них с Элизой что-то наклевывается… нет! Я не могу его втягивать, он и так от жизни пострадал, но и действовать в одиночку я не смогу. Ах, если бы я смогла выйти из дворца незамеченной. Однако, меня волновало благословение Асура, на что он меня благословил и какими проблемами мне это грозит?

С такими мыслями мы шли, пока не повстречали какую-то девушку со служанкой. Она не похожа на тех, кто был на балу. Красные как огонь волосы были уложены в высокую прическу, глаза цвета золота, будто сверкали в темноте, синее платье подчеркивало упругую грудь и тонкую талию, на шее красовалось шикарное колье из серебра с самоцветами, серьги и кольцо, видимо, шли в комплект. Однако более отличительный элемент ее внешности — красный змеиный хвост как у Шевона. Ясьненько, передо мной нагиня.

— О боги, кто же отпустил такую юную леди гулять так поздно одну?

Ой, чует моя филейная часть, что с ней лучше не связываться. Смотрит так, оценивающе, по-хищному, аж дурно стало. Нет! Нельзя показывать слабину перед ней, иначе сожрет и не подавится!

— А я не одна, леди, я с сопровождающим, если вы не заметили.

— Наедине с мужчиной? Ваше высочество, даже если это ваш учитель, вам не следует оставаться без сопровождения.

— Может представитесь для начала? — процедил Рейзел, ну да, я его понимаю. Его же почти в педофилии обвинили.

— Я пятая принцесса империи нагов, Шараша, ваше высочество, проживаю во дворце наложниц. — ясно, одна из постельных игрушек моего отца.

Кстати, а папа вообще посещает этот дворец? Он же спит постоянно со мной, а днем работает и потом проводит время со мной…Так, у меня есть два варианта, либо папа резко стал импотентом, либо он ходит туда в тихаря и ухитряется шифроваться так, чтобы ни одного слуха не было. Хотя, в таком случае, сама наложница бы молчать не стала, там же у них, наверняка, своя иерархия.

— Полагаю, мне представляться не имеет смысла, а мой сопровождающий это мой учитель, Рейзел Коллин.

— Приятно увидеть вас, наконец, в воотчую, принцесса. Господин Рейзел, позвольте мне проводить принцессу. — нет, ну это уже наглость!

— Позвольте узнать, почему вы спрашиваете о разрешении меня сопровождать у господина Рейзела, а не у меня? — ля, какие принцесса глаза выкотила. Да-да-да, дорогая, ты думала, что раз мне семь лет, то я до сих пор своего мнения не имею? — И вообще, позвольте спросить, что вы делаете на территории дворца его величества? Если не ошибаюсь, наложницам запрещено покидать его пределы без разрешения его величества или вы можете его мне предъявить? — все, девка ушла в нокаут, сразу видно, одна из главных в своем серпентарии, если не самая главная. Судя по ее наглости, папа посещает ее чаще остальных.

— Что здесь происходит?

— Папочка!

Я подбежала к отцу и обняла его, меня обняли в ответ, чмокнули в щечку и взяли на руки. Рейзел поклонился.

— Приветствую, вас, ваше величество. Я пришла на встречу с вами, я так рада, что вы пришли.

— С чего ты решила, что я намерен встречаться с тобой? — он выразительно приподнял бровь.

— Но как же…я же писала вам в письме…

— Во-первых, у меня нет времени на чтение писем из дворца наложниц, если вы хотите со мной встретиться, пошлите прошение об аудиенции, во-вторых, я пришел за дочкой. Кстати, вы приговариваетесь к казни через повешание.

Чего?! Офигела не одна я, но и Рейзел побледнел и глаза выпучил.

— Что?! Ваше величество, за что?!

— За оскарбление императорской семьи. Мало того, что вы не считаетесь с принцессой, так еще и смеете говрить мне что делать.

Она тебе не говорила ничего такого, придурок!

— Папочка!

— Да?

— Ты не можешь ее казнить!

— Почему же? — искренне удивился император.

— Потому что раз она оскорбила меня, то я и должна наказывать ее! — мне кажется, или рыжая меня куда больше испугалась?

— И что ты предлагаешь?

— Два месяца без содержания и месяц ареста!

— Ха-ха-ха! И почему же я должен тебя послушать?

— Потому что, во-первых, так будет четно, а во-вторых, если ты не поступишь так как я сказала, то я не буду с тобой разговаривать. — теперь глаза из орбит вылезли даже у рыцарей.

— Ты смеешь угрожать императору?

— Ты говорил, что я могу делать что захочу. Неужели великий и могущественный император откажется от своего слова данное принцессе?

Папе явно не понравилась, что я вывернула ситуацию таким макаром, но делать нечего. Надо спасать змейку от казни, иначе вполне возможен международный конфликт, а это усложнит жизнь мне.

— Что ж, будь по-твоему, однако, если она выйдет за пределы дворца, даже в сад, то будет казнена.

— Хорошо, папочка! Ты самый лучший!

Имератор на это, лишь молча хмыкнул и ушел, я посмотрела за спину папе и наткнулась на убивающий взгляд той женщины. Вот дура, она поди бесится, что она, вся при формах и опыте в постели не может вертеть отцом, а у меня это получилось лишь угрозой байкота. Дура, девка, я ей жизнь спала, нет чтобы поблагодарить и не делать подобных глупостей, но коль ума нет, кроме глупостей расчитывать ни на что не буду. Надо обходить дворец наложниц десятой дорогой.

На бал мы больше не вернулись, отправились в наши покои. Там папа заказал легкий ужин и принесли большую тарелку с разнообразными фруктами и ягодами, папе бутылку вина, мне графин с соком. После того, как каждый принял ванну и переоделся, мы сели на кровать и начали кушать. Потом завязался разговор, понравился ли мне бал, с кем успела познакомиться, что хочу на следующиее день рождение и так далее.

— Так что, Рейзел показал тебе себя в форме кентавра?

— О, да. Папочка, он такой красивый в этой форме! У него такие мощные ноги, густой черный хвост, блестящая шерсть…а как я на нем каталась! А еще…папочка, я что-то не то сказала?

Судя по метающему молнии взгляду я слишком красочно описывала Рейзела.

— Нет, все в порядке. — ну вот, обиделся.

— Папочка, пусть ты и не кентавр ты все равно самый лучший и красивый! — я перебралась к папе на колени и потерлась о его грудь щекой.

— А ты хочешь увидеть моего льва?

— А? Ты мне правда его покажешь?! — мои глаза стали больше от предвкушения.

— Да.

— Конечно, конечно хочу!

— Тогда…

Папа опустил меня на кровать и отошел на середину комнаты. На миг папино тело засияло