Шрифт:
Закладка:
— У меня есть хоть какой-то выбор?
— А как же, — легко отозвался Крест, — принести тебе пистолет? По такому случаю я его даже заряжу.
Она зло стукнула его кулаком по колену. Он засмеялся. Кажется, самая неприятная часть беседы осталась позади.
— Каково это, — спросила Фобия с любопытством, — жить без сердца?
— А кто тебе сказал, что я живу?
Было еще одно дело, которое Фобия хотела сделать, раз уж возникший в ее голове Наместник временно отогнал ее привычные страхи.
Очень сильным было желание попробовать, хотя бы один раз в жизни.
Она не дала себе времени на раздумья.
Кажется, Антонио ничего не успел понять. Он шел после завтрака на занятия вместе с остальными псевдомагами, когда на него вдруг налетело что-то стремительное и крепко поцеловало в губы.
И вот тут Фобия поняла, что просчиталась.
Мертвый Наместник подпускал к ее телу только своего преданного пса.
Взметнулись вверх жадные щупальца паники, и Фобия отчетливо услышала, как захохотал обрадованный осьминог.
Рядом упала на колени Нэна, все еще влюбленная в Антонио.
Да и мальчишка-наркоман, ощутивший разгул энергии, не совладал с собой.
Тройной выплеск сотряс лагерь.
Два дня с ней никто не разговаривал, даже добродушный Класл.
Попавшие под раздачу псевдомаги пострадали сильнее обычного, хорошо хоть Оллмотт оказался поблизости и незамысловато вырубил всех троих. Бежать за одеялами было некогда.
Фобия бродила по ставшему вдруг немым, как Эраст Лем, лагерю и вяло задирала Цепь. Но привидение из вредности подхватила манеру остальных ее игнорировать.
Осталась только русалка Несмея.
Все это мало волновало Фобию. Как и чувство вины, и осознание своей глупости. С ней происходили вещи куда похуже.
Каждую ночь она становилась мертва. И не было ничего вокруг — ни мысли, ни травинки, ни тени, ни света, ничего, за что было бы можно уцепиться. Абсолютная всепоглощающая пустота. Смерть.
По утрам Фобия вставала с пронзительной головной болью, у нее появился новых страх — страх уснуть.
Силы стремительно уходили. Бегать пять кругов по утрам она уже не могла. На третий день упала на землю и носом пошла кровь.
Крест взял ее на руки и унес в лазарет. Нянюшка Йокк печально гладила ее по голове и рассказывала сказки, а Крест задумчиво сидел в ногах на постели и лицо его было серым.
Когда она проснулась среди ночи — он так и сидел, прикрыв глаза.
— Вы чувствуете его все время? — тихо спросила Фобия, уверенная, что он не спит.
— Только в своих снах, — ответил Крест, не открывая глаз, — но я знаю, что принадлежу ему и наяву тоже.
— Вы сейчас здесь, чтобы быть рядом со мной или с ним?
— Ты не о том думаешь, — с досадой ответил он, — лучше попытайся извлечь из происходящего урок.
— Какой? — с нервным смешком спросила Фобия.
— Подчинение. Это то, чему ты должна научить своего осьминога. Удачно получилось, что ты можешь прочувствовать это на своей шкуре, правда?
— Очень, — Фобия без сил уткнулась носом в подушку.
— Спорим, твои детские психологи такому не учили?
Через день Фобия снова вернулась в лазарет — упала в обморок во время уроков.
Псевдомаги быстро сменили гнев на милость и теперь прибегали навещать ее, но она слишком быстро уставала от разговоров. Лежала, уставившись в одну точку, и слезы сами собой текли по лицу. А еще она все время мерзла, и нянюшка Йокк укрывала ее сразу несколькими одеялами.
За это время она даже привыкла к тому, что просыпаясь по ночам, видит в своих ногах Креста, который дремал, прислонившись к железной спинке кровати. Иногда они о чем-то отрывочно разговаривали, и как-то так получалось, что возле него Фобии становилось спокойнее.
С Ханной случилась истерика. Она требовала, чтобы ей разрешили позвонить родителям и увезти сестру в хорошую больницу. Услышав такое, Фобия закричала. Ей не нужны были больницы. Ей нужно было, чтобы мертвец перестал досаждать ей во снах.
— Ты плачешь из-за Антонио? — однажды спросила ее Нэна. — Из-за того, что не можешь прикоснуться к нему?
Фобия не сразу поняла смысла этих слов, а потом замотала головой:
— Нет, что ты! Я ведь даже не влюблена в него, вот нисколечко! Я просто хотела поцеловать кого-нибудь, хоть один раз в жизни. Я не подумала о тебе. Прости. Я думала, что ты уже… Выплесков ведь не было?
— Не было, — Нэна смущенно кивнула. — Но не потому, что прошло. Это все Крест… он просто зверь.
— Рад это слышать, — спокойно отозвался дежурный по лагерю. Оказывается, он стоял в дверях лазарета.
Нэна пискнула и бросилась прочь, похожая на испуганную мышку-очкарика.
— Какие девчачьи глупости у тебя в голове, — неодобрительно сказал Крест, подходя ближе. — Все ревешь?
— Реву.
— Умирать собралась?
— Ох… похоже на то.
— Похоже, — согласился Крест. Он присел на корточки возле ее лица, прикоснулся тыльной стороной ладони к мокрой щеке.
— Холодная какая. Дать тебе еще одно одеяло?
— Обнимите меня.
Раз уж с ней приключилась такая беда, то она ведь все равно могла напоследок воспользоваться единственный преимуществом, пришедшим вместе с нею?
Прикосновение.
Пусть не к живому человеку, пусть к кому-то, хуже, чем слоп.
Но он хотя бы теплый.
— Женщины, — проворчал Крест. — Даже помереть не можете без всех этих нежностей.
Однако он послушно лег рядом, привлек к себе Фобию.
Она осторожно пристроила голову на его груди, ощущая пронзительное, почти болезненное, невыносимо острое.
— Сколько мне осталось?
— Понятия не имею. Может, тебя через год машина задавит. А может через сто лет правнучка отравит крысиным ядом, чтобы поторопить противную бабку с наследством.
— А…
— Бэ! Завтра. Оллмотт уже почти подготовил псевдомагов. Мы попробуем вытряхнуть Наместника из тебя завтра. В полдень. Рановато, конечно, но дольше ты не протянешь.
— Вытряхнуть из меня… в кого?
Крест покрепче сжал ее плечо.
— В слопа Безуму, разумеется, — с явным удовольствием сказал он. — Зря, что ли, я Иокима Гилморта в город за
