Шрифт:
Закладка:
– Да ну?
– Точно, я тебе говорю! Посуди сам: как бы этого Солоника на побеге не замели, если в «Матросской тишине» кругом сигнализация, видеокамеры, прослушивающие устройства? Я тебе скажу – как. Именно в тот день почему-то отключили все мониторы и сигнализацию! Понял? Да что сигнализация! Еще за две недели под окна его камеры вагончик мягкий подогнали. Чтобы не ушибся, мент поганый… И кто, по-твоему, такое сделать мог? Братва? Да не родилась еще такая братва… Ничего, я тоже рвану отсюда. Или с этапа. И тогда наизнанку выверну всю эту ментовскую контору!
Наконец-то его мысли заработали в правильном направлении…
– В Питере эти сволочи тоже немало постреляли. По самым скромным подсчетам – Карате, Степаныч, теперь вот – Гичка… Кстати, не догадываешься, почему следователь так хочет разобраться, чья это волына?
– Не-а…
– Братва установила солидную премию для того, кто поможет вывести на след убийц. Хочешь – верь, хочешь – не верь, но сейчас он уже бежит сдавать нам капитана Изотова!
Ха-ха-ха! Да, конечно, побежать к братве за премией – это на Перфильева похоже. Но, милые мои, не в наших правилах подставлять своих. Долго вам придется искать капитана Изотова из Приморского РОВД. Такого человека никогда не существовало. А его роль блистательно сыграл Миша Ермилов.
Кстати, удостоверение, которым он оперировал, не было поддельным.
Глава 17
…Перед выпуском в Балхаше у меня состоялся серьезный разговор с начальником центра, товарищем Ивановым. Наверняка, это был псевдоним. Хотя Иваны Ивановичи Ивановы все же не редкость в нашем отечестве.
Разговор этот достоин того, чтобы восстановить его по памяти и привести здесь практически без купюр…
– Прапорщик Кривонос прибыл…
– Садись, Семенов… Что, забыл собственную фамилию?
– Так точно! (Я не знал даже, как обращаться к нему: полковник, генерал… Решил называть просто товарищем Ивановым. Или Иваном Ивановичем, как принято было в нашем узком кругу. Хотя и не удобно без разрешения, но смешно звучит: «Так точно, товарищ Иванов!»)
– Не кричи, Кирилл Филиппович… Я всякий официоз на дух не выношу. Давай поговорим, как два нормальных человека… Можешь называть меня Иваном Ивановичем.
– Попробую…
Ничего себе – два нормальных! Начальник диверсионного центра и сверхсрочник-головорез! Одного слова этого Ивана Ивановича было достаточно, чтобы пошел под воду мощный корабль или взлетел на воздух офис всемирно известной фирмы! А я кто? Один из многих тысяч рядовых исполнителей, которые по приказу взорвут или перекалечат что угодно или кого угодно – и от которых Ведомство откажется при первых признаках провала. А не дай бог, чем-то не угодишь руководству? Раздавят, как блоху, или в лучшем случае пошлют на верную гибель, чтобы посмертно представить к высокому званию Героя…
– Значит, возвращаться домой ты не намерен?
– Так точно, Иван Иванович. Не горю желанием.
– Почему?
– Год назад был в отпуске. Любимая замуж вышла…
Я ни капли не соврал. Действительно, пока я в форме морского пехотинца колесил по бескрайнему Союзу и дальнему, как сейчас принято говорить, зарубежью, моя первая любовь, прелестное создание по имени Полина, обещавшая до гроба ждать своего «дьявола», успела выйти замуж за Руслана Шафигулина из параллельного класса и благополучно разродиться двойней. Впрочем, долго я не страдал…
Здесь следует признаться, что по отношению к женскому полу я всегда был довольно инфантилен. Может, в спецназ сознательно таких отбирают? Впоследствии я узнал, что так оно и было. Тех, кто был особо озабоченным по женской части, в наши войска не брали. А тем, кого взяли, фельдшеры специально подсыпали в пищу порошок, отбивающий охоту тесно общаться с женщинами – чтобы вредные мысли от службы не отвлекали. Но узнал я об этом значительно позже, а тогда несколько переживал: да что это такое, ни одна баба не привлекает – а они изредка, но все же встречались, выходили мы все-таки за периметр гарнизонов. Особенно в Севастополе, а уж тамошние южанки-крымчанки котируются высоко.
– Встретишь другую, более верную… – (Похоже, о моем маленьком несчастье он знает!) – Женишься, заведешь семью, – как ни в чем не бывало продолжал товарищ Иванов, совершенно не подозревающий о том, какие сомнения терзают душу одного из лучших его бойцов, такого черствого и бесчувственного с виду.
– Моя семья здесь, Иван Иванович. Крепкая мужская семья без предательств и измен…
– Я за тобой давно присматриваю, Кирилл. Ты достоин лучшей участи. Не только отбивать головы, но и мыслить умеешь, отлично учишься в Академии…
– Вот закончу ее, тогда подумаю, товарищ Иванов… А сейчас мне просто некуда возвращаться. Мать с отчимом в одной маленькой комнатке ютятся. С общей на четыре семьи кухней. Я им только мешать буду…
– Не беспокойся, Семенов, поможем.
– Что я буду делать на гражданке? У меня ведь и профессии никакой нет.
– Будет, за это не переживай… – сказал генерал с некоторым нажимом.
Я понял. Любая просьба или пожелание руководства для военного человека – приказ. Тем более в такой таинственной структуре, как наша. Поэтому я почел за благо прекратить упираться и твердо дал добро:
– Надо – значит надо. Собирать вещи?
– Горяч ты, парень! У нас с тобой впереди еще почти три месяца регулярного общения. Для новой работы придется подучиться. Пройдешь усиленную допподготовку по новой специализации. В группе вас будет всего четверо. Даже кличку придется забыть. Ты просто «Второй» – и все!
– Трех других я знаю?
– Нет… Все вы завтра впервые увидите друг друга. Учти – из нашего центра лишь одному бойцу оказана такая высокая честь. Для тебя это вдвойне почетно – ты ведь только на втором курсе Академии, не так ли?
– Да…
– Твои коллеги-конкуренты уже закончили военные училища. Так что оправдывай оказанное доверие!
– Есть! Разрешите идти?
– Помни: я лично ходатайствовал о твоем включении в группу «Z». Руководство Центра уверено: «Второй» – станет первым! Так что не посрами… Завтра в восемь ко мне с вещами. Без опозданий. Иди.
– Есть!
Я круто развернулся и вышел.
Как-то странно он сказал: «Коллеги-конкуренты». «Второй станет первым!» Что бы это значило?
Поживем – увидим!
Глава 18
– Как ты думаешь, Бог есть? – поутру поинтересовался Мисютин. С чего бы
