– А я происхожу от Темура. Или от какого-нибудь пастуха. Когда речь заходит о крови, точно знать невозможно.

Записи о предках постоянно подделывают, потому что кровное родство слишком многое значит. И, если я хочу чего-то добиться, не следует пренебрегать теми, чье влияние основано на происхождении от великих людей.

Как только экипаж прибыл в Песчаный дворец, Селена пошла в свои покои, писать отцу. Я же тем временем навестила Вафика в небольшом кабинете рядом с тронным залом.

Ах да, Вафик. Я пока не разобралась, что он за человек. Казалось, он совершенно искренне намеревался восстановить священный Путь Потомков, но разве следует такому подлинно верующему находиться настолько близко к трону?

Уже немолодой человек, Вафик сидел на полу и что-то писал на пергаменте. Он вежливо улыбнулся мне и пригласил сесть на жесткую подушку.

– Как твоя спина, султанша?

Его голос напоминал сладкий сироп. Неудивительно, что всем так нравятся его проповеди. Услада для ушей, о чем бы он ни говорил. Он мог разглагольствовать о кожаных носках, и я внимала бы. Честно говоря, он напоминал Хизра Хаза, чей голос был нежнее перышка, но грохотал как водопад.

– Болит, – ответила я.

– Саит, один из Двенадцати Потомков, однажды сказал, что Лат навлекает боль только на тех, кого желает очистить.

– Это утешает. – Я указала на его пергамент. – Ты записываешь и другие их высказывания?

– Конечно. Я должен положить на бумагу все книги Потомков Хисти. Такова моя роль в восстановлении истины в этой земной юдоли, чтобы она не потеряла надежду получить благословение.

– В этом-то и кроется проблема. Признаюсь честно, роль пастырей этого города нам не удалась. Я только что побывала на улицах, и там царит полная сумятица. – Я беспорядочно помахала руками. – Увы, только в одном месте в этом городе поддерживается идеальный порядок.

– И в каком же?

– В этосианском соборе. Их сплотила вера. – Я изобразила, как скручиваю веревку. – Вот если бы вера в Потомков могла сделать то же самое. Но, похоже, мы только сеем раздоры.

Вафик кивнул и запустил пальцы в редкую седую бородку.

– Чистая правда. Я и сам твержу себе, что это всего лишь боль роста. Что скоро мы превратим этот город в бастион истинной веры. Но одного желания недостаточно.

– Согласна. Когда городом правил Путь святых, большинство жителей имели отношение к ордену. И поэтому им всегда было куда пойти, чему-то научиться и почувствовать себя частью братства. Теперь лишь самые пылкие верующие ходят в храмы. А надо, чтобы ходили все, иначе они направят силы на разрушение. Например, свергнут меня.

– Наш путь не настолько разрозненный. Он более централизованный. Не может быть десятков разных религиозных орденов под сенью того или иного шейха, почитающих того или иного святого. Наше учение – как дерево, божественная воля исходит только от Потомков.

– В этом этосиане похожи на нас, разве нет? У них есть епископ. Мы тоже могли бы последовать их примеру. Я говорю о том, что нужна какая-то структура. То, за что могли бы ухватиться люди в такие непростые времена.

– Боюсь, в книгах Потомков не упоминается никакая структура. Пока они были живы, не возникало вопросов, к кому обратиться.

– Но их уже нет в живых. Поэтому нам, их наследникам, следует создать что-то подобное.

Вафик потер глаза.

– Это будет нечто новое. А когда речь заходит о новшествах, следует действовать осторожно, иначе можно нарушить дух и букву нашего учения.

– Вафик… – Мой тон стал мягким как шелк. – Ты ведь уже шейх.

– Я никогда себя так не называл.

– Не важно, как ты себя называешь. Ты наш учитель. Сидеть здесь и писать книги – хорошее занятие. Проповедовать во дворце – тоже неплохое. Но кто-то должен обращаться напрямую к людям за пределами этих стен. Кто-то должен утешать их и указывать путь. Если этого не сделаем мы, то наверняка этим займется какой-нибудь почитатель святых. И сколько бы пуль мы ни выпустили, все равно проиграем.

– Я не могу быть шейхом. Я не могу быть муфтием. Потомки не раздавали эти титулы.

Люди часто отказываются от власти, когда ее предлагают впервые. Но позже, выставив напоказ свою искренность, как бы неохотно соглашаются. Однако Вафик был не таков. Нет, судя по дрожи в его голосе, он на самом деле пришел в ужас при мысли о посягательстве на учение Потомков.

Но они ведь не восстанут из могил, чтобы нас покарать, так что я его страхи не разделяла.

– Нужно ведь что-то делать, Вафик. Неужели не осталось подлинных наследников Потомков?

– Некоторые называют себя таковыми, но у них нет доказательств.

– Как это вообще можно доказать?

– По родословным записям.

– Но их можно подделать.

Он с легким раздражением вздохнул. Путь, по которому мне суждено теперь идти, как оказалось, полон ям. Путь святых был замощен лучше. Неудивительно, что сотни лет назад именно он стал основным. Мы можем придумать что-то получше, нежели просто цепляться за принципы мертвых детей Хисти. Как и Зедра, они проиграли по веской причине: перестали думать о насущном.

– Когда придет Падишах последнего часа, как мы узнаем, что он тот, кем себя объявил? – спросила я.

Вафик поднял на меня взгляд, в котором появилась твердость.

– Мы узнаем, ведь есть безусловное доказательство того, что кто-то происходит от Хисти.

Ответ меня удивил. Спина заныла.

– Какое?

– Во всех Потомках течет кровь Хисти. Пишущие кровью умеют отличать ее на вкус. Да и без них ее можно узнать, потому что, когда эта кровь попадает в почву, последствия ужасны.

Хм. Это мне не поможет, потому что у меня кровь завоевателя. Родословные записи – идея получше, ведь я могу сочинить себе другое происхождение. Связать себя с Потомками. Создать такую родословную, которую невозможно подвергнуть сомнению.

– Я дружила с Эше, который умеет писать кровью, поэтому немало знаю о вкусах крови, знаю даже кое-какие магические руны. – Я не собиралась рассказывать Вафику, что в моих жилах течет кровь завоевателя. – Но все это не относится к делу.

– Тем не менее ты дала мне пищу для размышлений. – Вафик снова начал писать что-то на пергаменте. Почерк у него был превосходный, как будто текст вышел из-под печатного пресса. – Боюсь, мои глаза устали от свечей. Если не возражаешь, я хотел бы закончить главу до вечерней молитвы.

В конце утомительного дня я спустилась в сокровищницу. Тамаз пускал сюда лишь самых доверенных людей, и я всегда с трепетом проходила через укрепленные стальные двери. Пол, стены и потолок были из белого мрамора, но, к сожалению,