Шрифт:
Закладка:
— Кто ты, приятель?
Он выглядит довольным, что я спросила. Потирает пальцами то место, к которому я прикасалась, отчего я чувствую себя довольно странно, учитывая, что в данный момент голая, а затем произносит что-то, что больше похоже на чихание, чем на имя.
Когда он не продолжает, я понимаю, что это его имя. О боже.
— Можешь повторить?
Он качает головой и изучает мой рот, словно пытаясь уловить смысл слов. Одна рука поднимается, двигаясь к моим губам, и я вся краснею и волнуюсь при мысли о том, что он прикасается ко мне.
Я качаю головой, и он опускает руку. Я прижимаю к груди порванную тунику, настороженно изучая мужчину. Надо бы волноваться из-за того, что пока я была без сознания, он снял с меня одежду, но я не чувствую себя жутко. Он даже не смотрит на мою грудь и не пытается неприлично ко мне прикоснуться. Похоже, все, чего он сейчас действительно хочет — это общения.
Конечно, я застукала парня за дрочкой.
Опять же, я была без сознания. Мысль ужасна, но… если бы он хотел причинить мне боль, он мог бы это сделать.
— Надеюсь, с тобой я в безопасности, друг, — шепчу я. — Потому что сейчас я действительно чертовски уязвима.
— Ллллл, — снова говорит он, затем указывает на меня. — Л’рн.
Ого. Он как будто хочет выплюнуть это слово или превратить два слога в один.
— Не совсем. Лаууууу-ренннн, — говорю, утрируя слово и растягивая рот с каждым слогом.
— Ллрн.
Он хмурится, будто зная, что это неправильно.
Я не могу не улыбнуться этому. Ясно, что он хочет учиться, и это отчасти мило.
— Лауууу, — начинаю я снова, а затем делаю паузу, ожидая, когда он попробует.
— Ллллл…
Я протягиваю руку и сжимаю его слегка пушистую челюсть, пытаясь вытянуть ее в форме буквы «О». Конечно, в тот момент, когда я прикасаюсь к нему, его глаза становятся мягче, и он ласкает мою руку, и у меня возникает забавная дрожь в животе.
Ладно, Ло, сосредоточься.
— Лауууу, — повторяю, держа руку на его челюсти.
На этот раз он позволяет мне слегка потянуть и пытается самостоятельно выговорить букву «О».
— Ллллллаааахххххоооооооо, — протягивает, а затем смотрит на меня.
— Это очень хорошо, — говорю я, улыбаясь.
Мужчина улыбается мне в ответ, и я поражаюсь тому, насколько он привлекателен. Конечно, он все еще инопланетянин, но в его счастливой улыбке есть что-то такое по-мальчишески очаровательное, что маленькая порхающая бабочка в моем животе делает еще одно сальто.
— Ллллуооо, — пытается он снова. — Л’рен.
— Хорошо, — заявляю я, кивнув. — Теперь назови мне свое имя еще раз, и, пожалуйста, не произноси его так, чтобы это звучало как чихание, или я буду называть тебя Чих. Показываю на него.
Он пытается снова, преувеличенно замедляя свое имя, что явно дается ему с трудом. Звучит как… Катар, но если я проглочу все слоги и произнесу их одним странным звуком. Я пытаюсь подражать.
— К-тарр?
— К’тар, — соглашается он, и на этот раз, когда я вторю ему, он, кажется, доволен.
— Ладно, уже лучше, — соглашаюсь я. — Л’рен и К'тар. Я почти уверена, что у других пришельцев не было таких имен, так что ты, должно быть, из другого народа. Да?
Он слегка хмурится, глядя на меня, как будто пытается понять смысл моих слов. Через мгновение он указывает на деревья и выдает поток слогов, которые я не могу понять, не говоря уже о том, чтобы произнести.
— Я этого не поняла, но мы просто пойдем дальше, хорошо? Мы снова за горами? Или на берегу? Ты видел, как упал космический корабль?
Я поднимаю руку в воздух, пытаясь придать ей вид, ну, космического корабля.
Он прищуривается, а затем указывает на деревья, выплевывая очередную порцию гортанных слов, которые я не могу разобрать.
Ну и черт. Я прижимаю к груди остатки своей туники и обдумываю ситуацию. Кто-то из другого племени… Лиз? Вектал? Мардок? Упоминал о том, чтобы раздобыть для нас какую-нибудь «языковую машину», чтобы мы могли выучить сакхай. У нас было мало времени, а народу было так много — все они уже говорили по-английски, даже мужчины — инопланетяне. Лучше бы этого не было, потому что я не могу понять своего нового друга.
— Ты знаешь, где Вектал? — прашиваю, упоминая имя главного.
— Вктал?
Он делает жест, приглашающий выпить, и бросает на меня любопытный взгляд.
— Да уж, — говорю я, награждая его еще одной неловкой улыбкой. Это не его вина. Он делает все возможное, чтобы помочь.
Он говорит что-то еще и показывает на мою грудь, прикрытую изорванной туникой.
Я крепче прижимаю ее к груди и бросаю на него возмущенный взгляд.
— Ты не заберешь это у меня. Я понимаю, что одежда для пляжа необязательна, но мне неловко, — не смотрю вниз, потому что тогда увижу целую кучу инопланетных пенисов. — На самом деле, мне нужна новая рубашка.
Он говорит что-то еще и прижимает руку к моему лбу, на лице написано беспокойство. Он думает, что я больна?
— Если думаешь, что я такая больная, почему хочешь, чтобы я была голой?
Бормочу себе под нос, пытаясь придумать способ общения. Может быть, нам нужно спуститься на берег и нарисовать фигуры на песке. Здесь, под деревьями, больше каменистой черной земли, что для меня странно, но я не очень разбираюсь в инопланетной ботанике. Или любой другой ботанике. Может быть, Марисоль… Подождите. Где Марисоль?
Я вскакиваю на ноги, прижимая тунику к груди. Беспокойство заставляет меня ковылять вперед, и я игнорирую хлюпанье промокших кожаных ботинок. Мои штаны сухие, и это заставляет меня задуматься, как долго я была без сознания. Я изучаю набегающие волны, но в воде нет плавающей капсулы. Там только бесконечный черный песок.
Черный… песок? Меня только сейчас осенило. Это что-то новое. На другом пляже он был зеленоватым и покрытым галькой.
— Марисоль? — зову я. — Ты здесь?
Здоровяк подходит ко мне и касается моей руки. Он яростно трясет головой, что-то бормоча. Вероятно, он говорит мне заткнуться.
Как будто меня это волнует? Где моя спутница? Где Марисоль? Если она прячется, то может быть в опасности. Я не могу уйти без нее, и если этот пришелец думает, что на пляже только я, это может быть опасно. Я прижимаю руку ко рту и выкрикиваю ее
