Он еще с дерева во время дневного наблюдения с Логуновым приметил этот состав. И стоял он возле подъездной дороги. Как будто приготовили его к массовой заправке военной техники или переливанию в бензовозы. Неужели пустые цистерны. Нужно проверить, потому что это тоже стратегический груз. Нырнув под вагон, Омаев замер. Снова луч прожектора пошел в его сторону. Вжавшись спиной в колесную пару, он лежал и смотрел вдоль вагонов. Не появятся ли ноги патруля. Только этого не хватало. Нет, тихо, никто по путям не передвигается. «Хорошо, сейчас, наверное, все патрули вдоль колючей проволоки ходят, оттуда угрозу ждут, пусть ходят, мне же спокойнее здесь», – подумал Руслан со злорадством.

Луч ушел в другую часть станции, и танкист тут же перекатился через открытый участок местности и снова замер. Нет, лучше дальше идти не вдоль вагонов. Вон вышка, и с нее просматривается в этом месте как раз все, что находится вдоль путей. «Часовой не вовремя глянет в эту сторону, и я как на ладони», – подумал Руслан. Оглянувшись по сторонам, он нашел решение. Насыпь, возвышающаяся вдоль полотна, на которой устроены погрузочные платформы, а за ними склады. И двери сделаны как со стороны дороги, так и со стороны железнодорожных путей. Да еще и с навесом от дождя.

Пройдя вдоль вагонов назад, Руслан быстро поднялся на платформу и спрятался в тени навеса. Здесь можно было перемещаться свободно, если не делать резких движений и пройти вдоль всех складов как раз до конца путей, где стоял состав с цистернами. Он шел тихо, часто останавливаясь. Над дверями местами виднелись остатки плафонов. Плохо, если бы сейчас освещение работало и вся платформа была бы освещена. А когда-то над каждой дверью горела лампочка. Через пятьдесят метров пришлось остановиться. Все, склады кончились. Теперь снова нужно спуститься на пути и под вагонами добраться до цистерн.

Омаев лег на живот и, сливаясь с землей своим черным танкистским комбинезоном, стал переползать открытый неосвещенный участок местности. Вот и вагон. Он поднялся в полный рост и тут же увидел немца с большим гаечным ключом и масленкой в руках. Тот рылся в карманах в поисках чего-то. Опешивший чеченец медленно переместился к концу вагона, еще шаг и… За вагоном стоял еще один немец и тоже в комбинезоне для ремонтных работ. Он заметил движение и повернул голову, но Омаев мгновенно спрятался и неслышно опустился на корточки. Рука сама легла на рукоять кинжала. Плохо! Придется их убить, чтобы они не подняли шума. И их спохватятся. Они убиты на территории станции, значит, на ней посторонние. А при такой организации охраны немцы сразу же блокируют станцию и он не вырвется.

Эти мысли мгновенно пронеслись в голове молодого чеченца, но тут он услышал спокойный голос немца, который позвал:

– Ганс!

Второй немец нашел наконец зажигалку и отозвался на голос напарника. Он хотел закурить, но первый немец вышел и строгим тоном стал ему что-то говорить. Немец с ключом махнул рукой и спрятал в карман зажигалку. Курить на путях, тем более рядом с цистернами, запрещалось во всем мире. Значит, полные цистерны? Повезло, Руслан смахнул со лба пот. Повезло, что тоже одет в похожий и, самое главное, черный комбинезон. Немец не понял, что боковым зрением увидел не своего напарника, а Омаева. Пришлось просидеть под вагоном еще минут пятнадцать, пока немцы не ушли подальше.

Цистерны были полными. И в них был бензин. Около восьмидесяти полных цистерн бензина стояли на запасном пути в самой дальней части станции. Ну, что же, можно и уходить. Сколько прошло времени? Наверное, часов пять. Через пару часов начнет светать, небо посветлеет, и будет все хорошо видно. И тогда выбраться со станции будет сложнее. Руслан провел рукой по большому накладному карману своего комбинезона. Кусачки, которые ему дал с собой в разведку Бабенко, были на месте. Не вывалились во время его ползаний под вагонами.

Дальняя точка ограждений. Патруль только что миновал эту часть, значит, в его распоряжении полчаса. Сюда не доставали прожектора, здесь только патрули нагрудными фонариками освещали себе дорогу и проверяли целостность ограждения. Впереди возле стрелки огневая точка. Чуть правее въезд с шоссе, там шлагбаум и «козлы», опутанные колючей проволокой. А здесь тихо. Вон около опушки леса остатки строений, где Омаев должен был встретиться с командиром.

Руслан полз, останавливаясь и озираясь. Кажется, внимания он не привлекает. Добравшись до столбов ограждения, он достал кусачки и с натугой перекусил проволоку в нижней части ограждения. Металл тихо звякнул. Теперь еще одну. Снова тихий звон лопнувшей проволоки. Руслан отвел откусанные концы в сторону и протиснулся в образовавшееся отверстие. Выбравшись наружу, он старательно согнул концы проволоки и, натягивая ее, зацепил за другую часть. Теперь, если не присматриваться, то может показаться, что ограждение целое. Убрав кусачки в карман, танкист поспешил к месту встречи с напарником.

Ефрейтор Клаус Зоммер воевал на восточном фронте уже год. Призванный в армию еще в тридцать восьмом году, он прошел всю Европу, несколько месяцев со своей частью стоял в Бельгии. Война для Клауса была развлечением. Все было к его услугам потому, что за его спиной был вермахт, была непобедимая и Великая Германия. Он видел нескрываемый страх и преклонение бельгийцев, ему кланялись крестьяне восточной Франции, когда колонна шла мимо их полей. Он мог войти в любой дом и потребовать еды и выпивки. И ему все безропотно и подобострастно подавалось. Он мог потребовать даже женщину. Например, жену у фермера. И тот безропотно бы смотрел, как немецкий верзила солдат уводит его жену в спальню. Бывало и такое, но командование не одобряло подобные поступки. Во-первых, вступать в связь с неарийцами порицалось. За такую связь можно было, в конце концов, загреметь на перевоспитание и в концлагерь. А во-вторых, командование понимало, что вечно терпеть унижение не будут даже покорные безропотные валлонцы и фламандцы. Незачем поднимать бурю там, где можно наслаждаться спокойствием в побежденной стране.

Но на Восточном фронте было все иначе. Когда дивизию, в которой служил Зоммер, осенью сорок второго года перебросили из Бельгии под Великие Луки, солдаты ощутили шок. На третий день, после того как рота Зоммера расположилась в небольшой деревушке, трое доблестных солдат, взяв с собой колбасы, хлеба, сала и шнапса, отправились в гости к соседской вдове, женщине еще не старой. Они узнали, что у вдовушки есть восемнадцатилетняя дочь. Правда, мать, когда узнала, что в деревню на постой придут немецкие солдаты, вытравила дочери волосы на голове кислотой,